Золотистые брови дрогнули. То ли эльф хотел признаться, что его уже подташнивает от беседы со мной, то ли удивился, что его госпожа изволила взять ход событий под свой контроль.
— Итак, рассмотрим первую часть. Она может считаться несколько неуважительной по тону, с которым была произнесена, не более. Смысл же не несёт в себе ничего обидного или тем паче, оскорбительного. Поскольку ты занимаешь в иерархии Дома почётное, но отнюдь не главное место, у тебя есть обязанности, подлежащие исполнению. Следовательно, пожелание «вернуться к ним» расценивать иначе, как моё дурное настроение, глупо. Надеюсь, по первому пункту возражений нет?
Еле заметное движение головой. Ладно, будем считать, что он согласно кивнул.
— Переходим ко второму пункту. Здесь всё немного запутаннее... Могу пояснить, какой логики придерживалась моя мысль в тот момент. Поскольку я не знаю точный круг твоих обязанностей, но по некоторым наблюдениям могу заключить, что Магрит позволила тебе доступ в свою спальню и, возможно, к своему телу, естественно было предположить, что ты явился прямиком из постельки. Явился только для того, чтобы удостовериться в моём прибытии, что, в общем-то, делает тебе честь: я, например, с ходу не могу даже предположить, кто из слуг поспешил бы выполнить подобную просьбу... И самое главное! Глупо обижаться на чужую зависть.
— Зависть? — зелёные глаза отразили полнейшее недоумение.
— Конечно! Я вот и мечтать не могу о том, чтобы греть постель своей сестрёнке. Да и не только ей, кстати. Хотя лично для меня нет и не будет женщины прекраснее, чем dou Магрит.
Вот в этом эльф был со мной согласен. Целиком и полностью. Собственно, больше от меня ничего не требовалось. Кроме одной малости:
— А, в общем и целом я, конечно, нанёс тебе оскорбление. Хорошо продуманное. Поэтому ты вправе на него ответить, как пожелаешь. Единственное, что я со своей стороны не могу обеспечить, так это участие в поединке. Во-первых, некогда развлекаться подобным образом. Во-вторых, затевать драку в Доме... как-то некрасиво. А в-третьих, вне зависимости от исхода кто-то из нас пострадает. И мне почему-то кажется, что Магрит равно огорчат и мои, и твои раны. Значит, нужно решить задачу наименее трудоёмким и опасным способом. Есть идеи?
— Вы настаиваете?
— Я хочу, чтобы отношения были выяснены. Полностью. Подумай, какая плата за оскорбление устроит тебя?
Кажется, сам того не желая, я поставил эльфа перед тяжёлым выбором. В самом деле, а что бы на его месте решили вы? Что я издеваюсь? И были бы не правы. Я хочу исправить оплошность, вызванную вспышкой гнева. Хочу. Но как это сделать?
— Могу предложить вариант, — lohassy в ответ изображает искреннее внимание. — Будем считать, поединок состоялся. Допустим, он даже закончился ничьей... Но мы забыли одну важную деталь! Обычно в ответ на оскорбление бьют по лицу, верно? Такая плата тебе подходит?
— Вы хотите... чтобы я... ударил?
— Не то, чтобы хочу. Предлагаю. Как мне кажется, очень логичное решение. Есть возражения?
— Вы понимаете, о чём говорите?
Сомневается в моей разумности? Неудивительно. Я и сам частенько сомневаюсь.
— Понимаю.
— Вам будет больно.
— Будет, — не вижу причин отрицать очевидное.
— И Вы не сможете прибегнуть к магии, чтобы... избавиться от боли?
Куда он клонит?
— Не смогу. Поначалу лёд буду прикладывать, а потом само пройдёт.
— И сколько на это понадобится времени?
— Около недели. Ну, так как? Будешь бить?
— Я... Получается, что Вы целую неделю будете вспоминать о...
— Особенно не буду. А потом и вовсе выброшу из головы.
— Но ведь это не равноценная плата!
— Почему? Ты вправе ответить на оскорбление. При удачном стечении обстоятельств даже нос сломать можешь... Эй, ты чего?
Или мне кажется, или эльф опечалился.
— И Вы... Почему Вы так себя не любите?
— Что значит, «не люблю»?
— Простите, я не совсем правильно выразился... За что Вы так себя ненавидите?
Я сосчитал в уме до десяти. Выровнял дыхание.
— Больше ничего не хочешь сказать? Тогда разговор окончен!
— Как Вам будет угодно, — откланялся эльф, оставляя меня не просто проигравшим. Нет, разгромленным в пух и прах.
Чтобы я ещё раз от чистого сердца что-то предлагал листоухому? Ни за что и никогда! Правильно говорят люди: благими намерениями вымощена дорожка в очень неприглядное место. Место, в которое я попадать не собираюсь. И за собой никого тащить — тем более.
Почему я себя не люблю? Простите, а есть ли у меня причины для обратного?
За что я себя ненавижу? О, здесь есть, о чём поговорить. Только собеседника подходящего не найти, а самому себе перемывать косточки в тысячный раз... Увольте! Надоело. В конце концов, не выдержу и сорвусь. И кому от этого будет лучше? Мне? Не думаю. Окружающим? Им станет только хуже. Так зачем что-то менять?
Я себя не люблю? Да, не люблю. А ещё не люблю, когда об этом мне твердят посторонние личности. Мои чувства — это только МОИ ЧУВСТВА, и никому кроме меня не должно быть до них никакого дела, понятно?
Ещё эльфы будут меня жалеть... Тьфу!
— Кхм-кхм! — хрипло кашлянули из дверного проёма.
Ещё один посетитель? Мьюр в портновском фартуке. Это ещё зачем? А, вспомнил: мне же предстоит присутствовать на церемонии... Правильно, неплохо бы справить кое-какую одёжку: старая вряд ли будет уместна.
— Вы позволите снять мерки?
— Разумеется.
Мохнатая голова оказалась примерно на уровне моих коленей. Мьюр сокрушённо посмотрел вверх и погрузился в тяжёлые раздумья. Ну да, конечно! Понимаю, в чём трудность. Сейчас я тебе помогу.
Опусти Вуаль, милая!
«Уверен?...»
Почему бы и нет? Иначе этот малыш провозится со мной до самого обеда.
«Как знаешь... Но вообще-то, проблема его, а не твоя...»
Именно, что моя! Мне же всё это время придётся изображать из себя статую!
«Хорошо, уговорил...»
Краски мира привычно потускнели, и я предложил домовику:
— Можешь действовать, как обычно.
Тот прислушался к ощущениям, кивнул и... Взмыл в воздух, описывая вокруг меня спираль.
Хватило нескольких минут, чтобы мьюр со своим мерным шнурком добрался до всех необходимых к измерению частей тела, одновременно диктуя наблюдения кусочку угля, со скрипом скользящему по бумаге. Столбики цифр и заковыристых значков покрыли листок чуть ли не полностью с двух сторон: никогда не видел, чтобы портному требовалось столько данных для пошива платья. Правда, мерки могли сниматься и впрок. Для гроба, к примеру... Шутка. Как всегда, неуместная.
Когда исполненный достоинства и довольства выполненным поручением домовой выкатился из комнаты, не забыв прикрыть за собой дверь, Мантия убрала Вуаль. Но лучше бы она этого не делала!
Возвращение к нормальным ощущениям было не просто болезненным, а почти невыносимым. Словно тысячи невидимых струй воды ударили в тело, сминая мышцы, прорывая кожу и устремляясь внутрь, чтобы растечься вязкими лужицами повсюду — от пальцев до головы.
Почему так больно?
«Ты и в самом деле себя не любишь...» — подводит итог Мантия.
Причём здесь любовь?!
«Даже хуже: тебе на себя наплевать...»
Это ещё почему?
«Ты горишь желанием облегчить жизнь всем вокруг, а свою ни в грош не ставишь...»
С чего ты взяла?
«Ну, как же!... Помогать прислуге — где это видано?...»
Я же объяснил!
«Что объяснил?... Свою нелепую щедрость?... А стоила ли она того?...» — горький упрёк.
Я считаю, стоила!
«Конечно... Вот так и будешь всё время по мелочам растрачиваться... Нет, чтобы беречь силы для чего-то по-настоящему замечательного...»
Что в моей жизни может случиться замечательного?
«Мало ли... Всякое бывает...» — Мантия снова уходит от ответа. Впрочем, этот вопрос меня не волнует. А вот другой...