— Нас предупредили, — резким, чуть каркающим голосом произнёс один из яомо.
У этой породы оборотней говорить получалось плохо.
— Он здесь? — осведомился водитель.
— Проводить?
— Не надо.
Сразу за дверью начиналась длинная прямая лестница с одной маленькой площадкой, спустившись по которой шофёр оказался в первом зале «Подпольного Шомпола». Это заведение занимало весь подвал дома, весь старый подвал старого дома, и хозяева специально оставили напоказ древнюю кирпичную кладку, подчёркивая солидный возраст помещений. Залы получились не очень большими, но этот факт придавал «Подпольному Шомполу» очарования.
В первом из них гостей встречал небольшой бар и несколько столиков, за угловым дремал подвыпивший мо-ван, видимо, сегодня была не его смена, а за другим две престарелые ведьмы лапали только что сотворённого инкуба. В следующем зале была организована открытая кухня, где повара-китайцы предлагали желающим поучаствовать в приготовлении блюд. В третьем и четвертом вновь оказались столики, в пятом курили, причём не только кальян и сигары, а дальше начинались кабинеты, в одном из которых шофёра поджидал высокий мужчина, худой и ушастый, одетый в расстегнутый пыльник старого покроя, который почему-то не снял в помещении, недорогой костюм и видавшие виды ботинки. Рядом с ним, на диванчике, стоял видавший виды портфель и лежала неопределённого цвета шляпа, превосходно сочетающаяся с пыльником.
— Принёс? — коротко спросил шофёр, не став тратить время на приветствия.
Давая понять, что он не считает ушастого ровней.
— Принёс, — кашлянув, ответил тот.
В поведении длинного владельца пыльника чувствовалась некоторая робость.
— Покажи.
— Да, конечно, да…
Ушастый засуетился, схватил портфель, принялся неловко открывать замки, щелкая ими, но не справляясь, сообразил, что ведет себя недостойно, смутился, покраснел, замер на секунду, передохнул и после этого спокойно открыл портфель.
Шофёр взирал на кутерьму с усмешкой.
— Вот, — ушастый протянул завернутую в бархат книгу.
Водитель аккуратно развернул её, оглядел переплет, выполненный из похожей на человеческую кожу, с особенным тщанием изучил замысловатую печать, раскрыл, просмотрел титул, пролистал плотные страницы, задержавшись примерно посередине, — листал так небрежно, что вызвал у длинного едва слышный стон, затем закрыл, завернул в бархат и вынес вердикт:
— Да, это Книга Древних…
И пошатнулся.
Выпрямился. Пошатнулся вновь, но устоял, ухватился рукой за стол, выронил драгоценную книгу, изумленно посмотрел на ушастого, а в следующий миг догадался:
— Это ты! — Ведь тонкую бархатную ткань так легко наполнить легчайшим дурманом, проникающим сквозь поры кожи. — Ты…
Дальнейшие слова обратились в хрип.
А когда дурман повалил шофёра на пол, ушастый выбрался из угла, в который забился от страха, подошёл, потрогал носком ботинка руку водителя, не дождавшись реакции, осмелел — наступил на пальцы, проверяя, не притворяется ли поверженный гость, и, убедившись, что тончайший, похожий на пыльцу, порошок сделал своё дело, с облегчением выдохнул и присел рядом с шофёром на корточки. Достал из портфеля короткую металлическую тубу, медленно отвинтил плоскую крышку и осторожно извлек металлический штырь толщиной с палец и длиной примерно пятнадцать сантиметров. Штырь покрывала бахрома тончайших чёрных волосков различной длины, извивающихся, словно змейки. С одной стороны штырь заканчивался пластиковой коробочкой беспроводной гарнитуры, с другой виднелся хищный стреловидный наконечник.
Длинный несколько секунд подержал штырь в руках, внимательно глядя на извивающиеся волоски, затем вздохнул, повернул голову шофёра, поднёс штырь к его левому уху, ещё раз вздохнул, беззвучно извиняясь перед жертвой, и надавил, загоняя штырь в голову жертвы. Дело шло медленно, но не вызывало ни крови, ни конвульсий — штырь не убивал, а просто проникал в новое место. Через три минуты он полностью скрылся в шофёре — снаружи осталась лишь коробочка беспроводной гарнитуры, ушастый поднялся, закрутил и спрятал в портфель тубу, добавил к ней поднятую с пола книгу, надел шляпу и вышел вон.
А ещё через пятнадцать минут водитель открыл глаза, какое-то время не двигался, глядя в сводчатый потолок, затем встал, поднял фуражку, отряхнул и вернул на голову, одернул френч, поправил гарнитуру в левом ухе, достал из кармана телефон, набрал номер, вновь прикоснулся к гарнитуре, удивившись, что она заработала, убрал телефон и, услышав ответ, доложил: