— Как я и предполагал — пустышка, моя госпожа. Книга Древних оказалась подделкой. Необычайно хорошей подделкой, которая сумела обмануть даже Виссариона, но все равно подделкой. Печать, очевидно, фальшивая. — Он выдержал паузу, слушая ответ, кивнул: — Да, моя госпожа, я немедленно возвращаюсь в особняк.
Шагнул к двери, но задержался. Оглядел кабинет, как человек, мучимый мыслью, что позабыл нечто важное, едва заметно пожал плечами и ушёл.
Господин Му, владелец «Подпольного Шомпола», крайне щепетильно относился к просьбам гостей организовать приватную встречу, и посему ни одна тварь Отражения не узнала, что именно произошло в тот день в одном из кабинетов известного московского заведения.
Punto
«Белое… Разве небо может быть настолько белым? Удивительно белым… Пронзительно белым… Совершенно белым… Нет, это не облака. Облака не бывают такими ровными, как скатерть. Облака могут казаться нарисованными, но никогда не превращаются в разлитое ровным слоем молоко… Краска!»
И он вдруг понял, что напоминает удивительно белое небо — потолок!
«Это краска!»
А в следующий миг он осознал себя.
Нет. В следующий миг он только начал осознавать себя, шаг за шагом определяя ключевые характеристики.
«Я — мужчина».
Это понимание возникло первым.
«Я — мужчина!»
Воин. Как будто ничего важнее для самоидентификации не существовало. А может, и правда не существовало? Ведь сначала нужно понять, на что способен, и лишь потом заняться перебором фотографий из семейного альбома.
Он мужчина, он только что очнулся, он лежит на полу и смотрит в потолок.
«Опасность!»
Он резко подскочил, выпрямился, тут же слегка пригнулся в полуприседе, мысленно обругал себя — ведь шум движения могли услышать, и огляделся.
«Почему опасность? Потому что я был без сознания. Я очнулся, значит, был оглушён… А может, прихватило сердце? Нет».
Коротко и жёстко.
Нет. Никакой болезни. Он воин, а значит, потеря сознания определяется только враждебными действиями.
Опасность.
Но что произошло?
Этого мужчина пока не понимал.
Он очнулся… Не проснулся, нет, а именно очнулся в этой комнате. Как будто был без сознания. Или под действием веществ. Очнулся, лёжа на полу. В этом месте пол покрывал толстый ковёр с длинным ворсом, и мужчина лежал на нём. На полу, на ковре, на спине. Слева — диван и маленький столик, рядом со столиком — изящная шкатулка. Упала. Раскрылась. В ней, в уютных, проложенных бархатом ячейках, лежали изящные фарфоровые фигурки. Теперь они рассыпались. Одна переломилась пополам.
Открыв глаза, мужчина увидел белый потолок, а на нём — сейчас, не раньше, — большую старинную люстру. Позолоченная бронза и хрусталь. Лампочек двадцать, не меньше… Светят так ярко, что глазам стало больно, и мужчина громко выругался.
Хрипло. Но после того, как прокашлялся, выяснилось, что у него приятный баритон.
«Опасности нет».
«Опасности нет?»
Никого не слышно, никого не видно.
Мужчина прикрыл глаза ладонью, уселся, облокотившись спиной о диван, посидел, привыкая к свету, и вдруг понял, что он в комнате один.
Один!
Из одежды — набедренная повязка, из оружия — ничего…
Стоп!
«Из одежды — набедренная повязка? Это нормально?!»
Глаза привыкли к свету, мужчина посмотрел на себя, убеждаясь, что не ошибся и в самом деле облачён в весьма скудное одеяние, затем ещё раз выругался, поднялся, вскользь осматривая зал, и подумал, что нет — ненормально. В такой гостиной нужно появляться в соответствующем облачении, в костюме или смокинге, но уж никак не в набедренной повязке.
«Почему я в таком виде?»
И этот вопрос вызвал следующий, который должен был завершить процесс идентификации:
«Кто я?»
И тут мужчина оказался в тупике. Первое, что пришло в голову — «Кирилл», но это имя не вызвало никаких ассоциаций. Просто Кирилл. Имя не показалось родным, но ничего другого он так и не смог выдумать, пришлось смириться.
«Ладно, пока пусть будет Кирилл, после уточним».
Затягивать процесс идентификации мужчина не собирался.
Он поднялся, подошёл к высокой межкомнатной двери, больше похожей на створку ворот, надавил на золотую ручку и потянул. Бесполезно. Толкнул — ничего не изменилось. Дверь оказалась запертой.
Но при этом Кирилл наконец-то обратил внимание на то, что костяшки пальцев на обеих руках разбиты в кровь. Откуда взялись ссадины, сомнений не было никаких, и это обстоятельство заставило мужчину поморщиться — ещё одна странность в ряду прочих.