ГЛАВА 1
Я любила Нью-Йорк такой же страстной любовью, как и еще одно явление в своей жизни. Город представлял собой потрясающий микрокосм новых мировых возможностей и старых мировых традиций, место постоянного смешения консерваторов и богемы. Чудаковатые странности соседствовали с бесценными раритетами. Пульсирующая энергия города питала кровеносную систему международного бизнеса, привлекая сюда людей со всех концов света.
Осознание этой вибрирующей, неуемной целеустремленности и всемирно прославленной мощи вызывало у меня восхитительное ощущение, сопоставимое только с конвульсивным множественным организмом.
Направляясь к огромной гардеробной, я оглянулась на измятую в ходе наших сексуальных кувырканий постель Гидеона Кросса, и у меня заныло сердце от нахлынувших сладких воспоминаний. Волосы мои были еще мокрыми после душа, а сама я завернулась в полотенце. До начала рабочего дня оставалось еще полтора часа, что, разумеется, не могло не радовать. Ведь я намеревалась уделить часть этого чудесного утра сексу, иначе и быть не могло. Гидеон просыпался с намерением завоевать весь мири любил начинать это процесс с того, что овладевал мною.
Ну это ли не счастье?
Поскольку дело шло к июлю и было уже довольно жарко, я выбрала для себя слаксы из тонкого натурального льна и поплиновый топ мягкого серого цвета, идеально подходивший к моим глазам. Я не обладаю парикмахерским талантом, а потому собрала свои длинные светлые волосы в незатейливый конский хвост занялась лицом. А когда сочла, что выгляжу прилично, покинула спальню.
Выйдя в коридор, я услышала голос Гидеона. Он тихо, но довольно резко с кем-то разговаривал, и я поняла, что он сердится. От этого у меня по спине побежали мурашки. Его не так-то просто было вывести из себя…если только дело не касалось меня. Уж мне-то удавалось доводить его до того, что он и голос повышал, и сыпал проклятиями, и в гневе запускал руки в свои изумительные иссиня-черные, ниспадавшие до плеч волосы.
Однако большую часть времени Гидеон представлял собой живое воплощение могучей, но сдержанной силы. Да и не было у него нужды срываться на крик, когда он мог нагнать на людей страху одним лишь взглядом или короткой, рубленой фразой.
Я нашла Гидеона в его кабинете. Он стоял спиной к двери с приемником блютуз в ухе. Руки его были скрещены в груди, взгляд устремлен в окно, выходящее на Пятую авеню, и в целом он производил впечатление человека до крайности одинокого, индивидуалиста, отрешенного от окружающего мира, но вполне способного этим миром управлять.
Я прислонилась к дверному косяку и с восхищением принялась разглядывать своего мужчину. И была абсолютно уверена в том, что передо мной открывается открывается куда более интересный вид, нежели перед ним. По той простой причине, что со своей выигрышной позиции я видела не только небоскребы, но и Гидеона на их фоне, который производил столь же сильное впечатление.
Гидеон успел приять душ еще до того, как я выбралась из постели, и его великолепное тело, вызывающее прямо таки наркотическое привыкание, было сейчас скрыто под дорогим, шитым на заказ костюмом. Мне был виден обрисовавшийся под брюками потрясающий зад и обтянутая жилетом мощная спина.
Стену кабинета украшал вставленный в раму коллаж из фотографий. В основном на них были запечатлены мы вдвоем, но одну, весьма интимную, Гидеон сделал сам, когда я спала. Большей частью снимков мы, разумеется были обязаны папарацци, неотступно следовавшим за ним повсюду. Да и как могло быть иначе – Гидеон Кросс, глава «Кросс Индастиз», сумел к двадцати восьми годам стать одним из двадцати пяти богатейших людей мира. Я имела все основания предполагать, что ему принадлежал внушительный кусок Манхэттена, ну а уж в том, что он самый крутой парень на планете, не было ни малейших сомнений.
И где бы он ни работал, его рабочее место всегда украшали мои фотографии: похоже, ему было также приятно смотреть на меня, как и мне на него.
Грациозно повернувшись, Гидеон пригвоздил меня взглядом своих льдисто-голубых глаз. Разумеется, он уже знал, что я смотрю на него. Стоило нам оказаться поблизости друг от друга, и в воздухе между нами возникало потрескивающее энергетическое поле, подобное тому, что предшествует в грозу мощному раскату грома. Надо думать, он намеренно выдержал короткую паузу, прежде чем взгляну л на меня, позволив мне насладится его видом. А то, что это доставляет мне удовольствие, не было для него секретом.
Опасный Брюнет. И весь мой.
Боже…Его лицо производило столь ошеломляющее впечатление, что привыкнуть к нему казалось невозможным. Эти рельефно вылепленные скулы, разлет темных бровей, голубые глаза под сенью густых ресниц и губы… невероятно чувственные и в тоже время суровые. Меня сводила с ума его манящая сексуальная улыбка и пробирала дрожь, если они сжимались в строгую линию. Ну а уж когда он припадал ими к моему телу, меня охватывал огонь желания.
«Господи, ты бы со стороны себя послушала.»
Рот мой скривился при воспоминании о том, как раздражали меня, бывало, восторженные отзывы подружек о внешности их парней. И вот результат – я сама целиком и полностью без ума от великолепия этого непростого, обескураживающего, пугающего, сексуального, как сам грех, мужчины, в которого с каждым днем влюбляюсь все сильнее и сильнее.
Хоть теперь, когда мы смотрели друг на друга, он все еще продолжал хмуриться и сурово отчитывать какого-то бедолагу, устремленный на меня взгляд из холодного и раздраженного быстро преобразился в опаляющий и страстный.
Мне так и не удалось привыкнуть к тому, какие перемены происходят в нем всякий раз, стоит ему взглянуть на меня: сила воздействия его взгляда по-прежнему была такова, что меня чуть не сшибало с ног. Взгляд этот однозначно извещал о его сильном, страстном желании меня трахнуть – что он и делал при любой возможности, - но одновременно давал почувствовать неумолимую силу его воли. Все, чем занимался Гидеон в своей жизни, несло на себе отпечаток его властности и мощи.
- Увидимся в субботу, в восемь, - закончил он разговор, после чего вынул из уха гарнитуру и бросил на стол. - Иди сюда, Ева
Я задрожала. В том, как он произнес мое имя, слышался отголосок приказного тона, которым он командовал: «Давай, Ева», когда я лежала под ним…наполненная им…полная желания кончить для него.
- Эй, сейчас не время.
Я попятилась в коридор, поскольку его заинтересованность делала меня слабой. Уже сама легкая хрипотца в его звучном, приятном голосе чуть ли не доводила меня до оргазма. А уж о том, что бывало, когда он прикасался ко мне, нечего было и говорить.
Я поспешила на кухню сделать для нас кофе.
Пробормотав что-то себе под нос, он двинулся следом, нагнал меня размашистым шагом, и я оказалась припечатанной к стене шестью футами двумя дюймами крепкого, жаркого мужского тела.
- Ты ведь знаешь, ангел мой, что бывает, когда ты сбегаешь. - Гидеон прихватил зубами мою нижнюю губу, но смягчил укус, облизав ее языком. – Я тебя ловлю.
Что-то всколыхнулось во мне счастливой волной, тело мое покорно и бессильно обмякло от наслаждения, порожденного тем, что оно так тесно прижато к его телу. Я желала его постоянно, желала так остро, что это отдавалось физической болью. Разумеется, то было вожделение, но за ним крылось и нечто иное, нечто гораздо большее. Нечто столь драгоценное и глубокое, что желание, вызываемое похотью Гидеона, не шло ни в какое сравнение с тем, какое мне приходилось испытывать с другими мужчинами. Вздумай кто-то другой попробовать подчинить меня, навалившись всем телом, я просто взбесилась бы, но с Гидеоном ничего подобного не происходило. Он нутром чуял что мне нужно, и как много я способна воспринять.
Внезапно его лицо озарила улыбка, и у меня замерло сердце.
Стоило мне увидеть его прекрасное лицо в обрамлении великолепных темных волос, как я ощутила некую слабость в коленях. Эти шелковистые пряди, контрастировавшие с элегантным деловым костюмом, придавали Гидеону особый, неповторимый шарм.