– Прощайте, лорд, – сказал Августо.
– В следующий раз я бы предпочла видеться с Вами в более приличной обстановке, – заметила Кармелита.
– Прощайте, друзья мои! – произнес Офзеринс. – Спасибо вам за трогательную заботу.
Августо и Кармелита улыбнулись ему и исчезли. На этот раз, слава Богу, обошлось безо всяких вспышек. В наступившей тишине раздался голос Вотзехелла:
– Ну и что это была за [eqyz?
– Куда? Куда ты разогнался, придурок? Ты что, не видишь, что это крепость Гана, а вокруг полно покойников? Мы здесь лишние, чувак!
– А ты не видишь, что тут трамплин?
– Ну, вижу, и что? Ты что, рехнулся? Тормози! А-а-а-а-а-а-а-а!!!!!
Вероника и Рели плавно спустились перед доном.
– Он никогда не изменится, – сказала Рели.
– Нет, – Вероника покачала головой.
– Я не могу убить его – в нем есть душа и есть любовь.
– И я не могу. Просто не могу и все.
– Я убью его! – Толя подошел к Гану и прицелился в него из пистолета.
Дон стал отползать в сторону. Когда он выполз на середину огромного прямоугольника света из окна, сзади послышался щелчок. Дон обернулся и увидел, что Вотзехелл наконец-то нашел заряженный автомат. Бежать было некуда.
– Что тебе надо? – прохрипел дон.
– Твоей смерти, – честно ответил Толя.
Дон окинул взглядом зал. Нет, ничто больше не могло прийти ему на помощь. Собственных сил тоже не оставалось. Это был конец. Впервые за много лет дон испытал страх. Самый сильный, самый парализующий и подлый – страх смерти.
– Отпусти меня, а? – предложил дон, стараясь говорить твердо. Изрядная доля гордости все же мешала ему даже перед лицом смерти умолять и канючить.
– Да? С чего бы это? – удивился Толя.
– Ты ведь не убийца! Ты… да ты просто мальчишка!
– Нет, не просто, – Толя усмехнулся в лицо дону. – Я доктор.
– Тем более! Разве доктора убивают людей?
– Не убивают, – признал Толя. – Но речь идет не об убийстве. Меня призвали в этот мир, чтобы я вылечил его. Ты – главная его болезнь. Я не собираюсь убивать человека, я лишь удалю опухоль.
Кто знает, на сколько бы еще это затянулось, и к чему бы привело? Может, Толя спустил бы курок, и потом всю жизнь терзался бы сомнениями, а может, дона бы отпустили. В конце концов, только Соломон и Вотзехелл, в силу своих характеров, были не прочь застрелить Гана раз пятьдесят подряд. Всякое могло быть, но случилось другое. Тишину нарушил рев мотора. Он приближался, а потом к нему примешался чей-то вопль. Никто не понял, что это и откуда. Никто не смотрел в окно…
Стекло взорвалось мириадами осколков, и на глазах у изумленных победителей в зал влетел… медицинский «Уазик»! Словно ведомый судьбой, он перевернулся в воздухе и со всего маху рухнул боком на опешившего дона. Бедный дон! В последнюю секунду жизни, увидев, как на него падает летающий автомобиль, он понял: никогда нельзя воевать с сумасшедшими! Никогда!
Вотзефак выкатился из машины, бегло осмотрел ее и вытащил Кармэна.
– Аэродинамику потом доработаешь, лады? – сказал он. Кармэн только растеряно моргал и размахивал руками. Вообще у него складывалось впечатление, что он теперь будет заикаться.
Вотзефак достал из машины автомат и решительно направился к брату.
– Здорово, вредитель! – крикнул он. – А не знаешь ли ты, какая сволота у меня пачечку поимела?
– Какую пачечку? – удивился Вотзехелл. За всеми последними происшествиями он совершенно забыл о самом главном.
– Какую пачечку? – передразнил его брат. – С сигареточками!
– А! – вспомнил Вотзехелл и полез в карман куртки. – На, пожалуйста! Напугал, блин!
Вотзефак умиротворенно закурил, наполняя помещение зловонными миазмами черного дыма.
– А че вы убежали-то? – расслабленно спросил он. – Когда воевать-то будем?
В этот момент Анатолий почувствовал, как что-то внутри него сломалось. Хлынула боль. Мириады ушибов, натруженные мышцы, вправленное колено, головная боль, и невероятная усталость. Уставшее сознание просто не могло сражаться со всем этим и благополучно смылось.
Вероника и Рели подбежали к упавшему Толе и быстро убедились, что с ним все в порядке.
– Он устал, – сказала Религия. – Поспит немного, и все будет хорошо.
– С чего устал? – спросил Вотзехелл. – Я б еще зажигал и зажигал! Вот только…
Он оглядел порядком потрепанный зал, сломанную люстру, лужу крови, вытекающую из-под «Уазика», и вдруг громко завопил: