Все вдоволь напились, но набрать воды с собой не получилось – не было тары. Поэтому решили идти и не оборачиваться. Солнце уже клонилось к закату, когда они двинулись дальше. Дневная жара медленно сменялась ночной прохладой.
– Долго нам еще путешествовать? – спросил Вотзефак.
– Завтра к вечеру должны быть, – ответил Соломон.
– Завтра к вечеру мы опять будем загибаться от жажды!
– А какие варианты?
– Никаких.
– Тогда шагай, и не булькай!
– Нечем булькать! – огрызнулся Вотзефак.
На чистом энтузиазме они прошагали по пустыне до самой ночи.
– Мы уже порядком отдалились от жилых мест, – заметил Соломон. – Ночь в пустыне – это не ахти какое удовольствие.
– Это, что ли, пустыня? – усомнился Толя. – У нас они хоть песчаные.
– А какая разница? Трава вот уже не растет. А за пески не волнуйся – завтра пойдут!
– Ну, теперь привал? – спросил Офзеринс.
– Не торопись, старик. Сперва дойдем вон до той скалы.
– Августо, ты слышал?! – воскликнул лорд. – Он назвал меня стариком! Меня! Это крах, Августо! Передай Кармелите, что я в отчаянии!
Эта вспышка безумия была какой-то дежурной, и сам лорд это понял быстрее всех, поэтому и замолчал.
Скала оказалась не очень большой – три человеческих роста, не более. Но возле нее все же было уютнее, чем в открытой пустыне. Ребята устало побросали автоматы и сами попадали на землю. Немедленно навалился страшный голод.
Соломон отошел в сторону и стоял там, вглядываясь в темноту. Толя подошел к нему.
– Чего высматриваешь? – спросил он.
– Говорят, владения квиттеров начинаются уже отсюда.
– А что ж ты молчал? – возмутился Толя.
– Пугать не хотел.
В этот момент сзади раздалось животное рычанье и человеческий крик. Доктор и бригадир бегом вернулись назад.
– Что случилось?!
– Какая-то тварь забрала вашего святошу! – заорал Вотзефак. Он уже схватил автомат и настороженно водил им из стороны в сторону.
– Огня! Быстро! – приказал Соломон.
Ангел продолжал помогать им, как и обещал. Жезл, который так и не выбросил Анатолий, вдруг стал нагреваться и подергиваться. Толя удивленно посмотрел на него, потом, поддавшись интуиции, ударил об скалу. Конец жезла вспыхнул, как спичка. Тьма отступила.
– Ребята, помогите, Христа ради! – раздался вопль.
– Год, ты где? – крикнул Соломон.
– Я здесь, они меня почему-то бросили!
Соломон пошел в темноту на голос. Толя с факелом пошел за ним. Они сразу нашли священника. Он валялся на земле, держась за живот обеими руками. Через пальцы просачивалась кровь.
– Хватай его за подмышки, я за ноги! – распорядился Соломон. Вдвоем они притащили Годоворда назад, к скале. Вокруг раздавалось рычание, скрежет зубов и какие-то повизгивания.
Оказавшись среди своих, Толя сунул факел Синеману, а сам осмотрел рану священника.
– Блин, когтями поработали! – сказал он. – Повезло, что не зубами!
– Я умру, да? – часто дыша, спросил священник.
– Не сегодня. Иголка у кого-нибудь есть?
Никто не откликнулся. Парни заняли круговую оборону, и не обращали на происходящее сзади никакого внимания – всем очень хотелось жить. На помощь Анатолию прибежала только Рели.
– У тебя нет иголки? – спросил Толя. Рели покачала головой.
– Что мне сделать? Ты скажи, я постараюсь! – дрожащим голосом произнесла она.
– Голову ему держи, пока он ее об камень не разбил! И постарайся отвлечь как-нибудь – сейчас будет больно!
Рели, четко поняв свою задачу, склонилась над Годовордом и что-то горячо ему зашептала. Толя подбежал к Синеману.
– Нож дайте!
Кто-то бросил ему нож. Толя взял факел у Синемана и ножом отрезал от него длинную пылающую щепку. Остальное он вернул назад.
– Так, приготовься, святой отец! – сказал он, подбежав к Годоворду. – Сейчас будем прижигать рану. Дезинфицировать, прости, нечем.
Глаза священника расширились от ужаса, но Рели нежно погладила его по лицу.
– Потерпи! Потерпи, пожалуйста! – сказала она. Годоворд устыдился своей слабости.
– Давай, жги! – выкрикнул он. – Сделай это! Подожди!
Толя остановился.
– Если я не выживу, – священник уже почти задыхался от ужаса, – я хочу, чтобы ты шел дальше! Ты должен избавить мир от тирании! Сделай это ради своей веры. Ради религии!
– Говори толком, святой человек, – попросил Толя. – Ради Веры, или ради Религии?
– А что, для тебя принципиальна разница? – удивился Годоворд.