Но рубикон был уже перейден. Сразу и бесповоротно. И пощады можно было не ждать. Слишком от многого мы предлагали отказаться. Такие вещи безнаказанно не проходят.
Правда, сначала нас не особенно принимали всерьез, даже похлопывали по плечу: "Ну как, вы еще не передумали?" Но мы и не думали "передумывать".
Есть такая пословица: "Дружба - дружбой, а служба - службой". Теоретически все правильно. Но только - теоретически... Раньше я с недоверием относился к известиям об академиках, занятых одним делом, но не разговаривающих друг с другом, или же к рассказам о профессорском квартете...
— Илья Семенович, - обращается один профессор к другому, сидящему через одного человека от него, - передайте, пожалуйста, Якову Юрьевичу, - а Яков Юрьевич сидит с профессором рядом, - передайте, пожалуйста, Якову Юрьевичу, что в четырнадцатом такте он недопустимо затянул фермату.
Но вот я слышу выступление:
— Только что прозвучавший доклад основан на большом литературном и оригинальном материале. Предложенная интерпретация, безусловно, интересна, но... - И после обязательного академического реверанса наш уважаемый оппонент приступает к существу дела. Тщательный критический разбор, и финал: - Жалко смотреть, как молодые и, безусловно, способные люди тратят свои силы на погоню за идеей-фикс. - Далее следовал довольно прозрачный намек на то, что ведь не только свои силы мы тратим попусту, но и... государственные деньги. Те самые деньги, которые лучше истратить на "правильные" идеи.
Уважаемый оппонент раньше был нашим другом.
В конце концов как-то незаметно оказалось, что мы вступили в противоречия со всем миром.
Сначала мы все же надеялись, что спор могут решить какие-то верховные судьи.
После одного из совещаний Коля сумел заинтересовать проблемой двух академиков и уговорил их сделать небольшую экскурсию в поле.
Но академики тоже заметили в обнажении только то, что видели и их нетитулованные предшественники. Напрасно Коля старался затащить их прямо на обрыв и показать характер контакта. Они снисходительно отмахивались и доброжелательно - Колина неуступчивость и горячность нравилась им, а равноправным противником из-за огромного различия рангов они его не могли считать, - доброжелательно хлопали по плечу:
— Да ладно, мы вам верим, пусть будет так, как вы говорите. Ну и что? Бывает! Бывает... Вот, помнится, в Норвегии я видел... - Далее следовал рассказ об еще более впечатляющих вещах. - Да что там Норвегия! Возьмите Австралию...
Расставались почти друзьями, если можно так сказать о симпатиях людей столь различного возраста и положения. Но академики оказались большими демократами. Они остались в полном восторге и от Камчатки, и от геологии, да и от самого Коли. Обещали ему всяческую помощь и поддержку, предлагали обращаться в случае любых затруднений. Но контакт... нет-нет, и не говорите. Ну что вы...
Это был конец. Мало того, что весь мир против. Теперь можно было сказать - весь мир и еще два академика. А это уже серьезно...
— Коля, ну на кой черт нам сдался этот контакт, - в конце концов взмолился я. - Может, все-таки хоть его признаем, и дело с концом. Ведь он сам по себе все равно ничего не решает.
— А ты что, изменил свое мнение об этом контакте?
— Ну не изменил, но не обязательно же так прямо. Можно ведь и как-нибудь... да что ты, не знаешь, что ли, тысячи всяких формулировок существует. А то мы отпугнем от себя последних сочувствующих. В конце концов, и в борьбе идей должна быть своя тактика!
Но Коля не сдвинулся ни на миллиметр. Нет, в науке не должно быть места никакой тактике!
Надо собрать новые факты. И самым ценным открытием были бы находки окаменелых раковин.
Нам просто обязательно надо найти раковины, много окаменелостей. Только они могут дать окончательный ответ, кто из нас прав.
Но разве объяснишь все это лопоухому Женьке?
Все будем мы в этом сезоне делить поровну. Груз в рюкзаках, место у костра, последнюю лепешку. Но самый тяжелый груз придется нести нам с Колей. Не могут быть ребята участниками спора. Но помочь они могут...
В комарином заповеднике
Для отряда началась обычная полевая работа. Но обычной она была только для нас с Колей. А ребятам все было в новинку. Они ходили с нами в маршруты, дежурили на лагере, смотрели за конями. По утрам умывались до пояса ледяной водой из ручья. Особенно любил щеголять полуголым Серега. Он раздевался, как будто совершал ритуал, привычно подставляя тело восхищенным взглядам. То ли стриптиз, то ли демонстрация мускулов на конкурсе культуристов. Все пятьсот с чем-то положенных человеку мышц, каждую по отдельности, на нем можно было рассмотреть, пересчитать, изучить. И не твердокаменных, солдафонски закрепощенных, как у кондового здоровячка из народа -- пока размахнется, успеешь сделать два нырка и три уклона, - мягких, эластичных, расслабленных, в любой момент готовых к взрыву. Включение у Сереги мгновенное, и сразу на полную мощь.