— А ты знаешь, ведь мы с тобой совершили элементарную логическую ошибку. Начали спорить, не определив как следует понятия...
Итак, прежде всего, что же такое приключение? Очевидно, неожиданное событие, не укладывающееся в привычные рамки... Тогда с городской точки зрения все происходящее в поле, в нашем, камчатском геологическом поле — сплошное приключение, и от этого никуда не денешься. И писать о поле — значит, писать о приключениях, значит, вызывать неудовольствие солидного дяди-бонны. А с полевой точки зрения, к которой привыкают через месяц-полтора после отъезда из города, все это и есть обычные, будничные события. Потому что ничего неожиданного в них уже нет. Не встретил медведя сегодня — вот это действительно приключение, необычная вещь. Встретил шесть штук — норма, обычно. И даже охота на медведя — уже никакое не приключение, потому что все случаи поддаются строгой всеобъемлющей классификации, и неучтенным неожиданностям попросту не остается места.
Действительно, какие ситуации возможны при охоте на медведя?
I. Ты медведя видишь, он тебя — нет.
§ 1. Медведь идет на тебя. Садишься за камень или за куст и ждешь. Если у тебя слабые нервы — стреляешь и мажешь с далекого расстояния. Если же нервы крепкие — мажешь с близкого расстояния.
§ 2. Ты идешь на медведя. Перед тем как идти, сними с себя все лишнее — так легче догонять (или убегать). Подкравшись близко к медведю, снова взвесь свои силы — хорошо ли ты стреляешь?
Хорошо. Не торопись — все равно медведь твой. Наточи нож, разожги костер, предупреди ребят, чтобы не варили кашу — на сегодня будет медвежатина.
Плохо. Как следует надышись. Не торопись — все равно ты медведев.
II. Ты медведя видишь, он тебя — тоже.
§ 1. У медведя нервы оказались слабее. Он убегает. Ничего не поделаешь!
§ 2. Нервы оказались слабее у тебя. «Ничего не по-делаешь» — приходится говорить уже медведю.
III. Медведь тебя видит, ты его — нет. Случай нежелательный. Бди.
IV. Ты видишь медведя во сне. Не пытайся потом выдать это за действительность.
V. Медведь видит тебя во сне. Миша, не фантазируй. Соси лапу!
Ценное дополнение. После охоты преувеличивать больше чем в шесть раз не рекомендуется — побьют!
Кто ест первый
Очень теплый, очень южный город. Для меня все здесь непривычно. Семенит ишачок и тащит за собой телегу. На телеге - целая гора чего-то такого. На горе невозмутимо восседает увесистый карасакал в халате и лениво покрикивает на ишака. Идут женщины с горделивой осанкой. У одной на голове - четыре арбуза в платке, у другой - блюдо с пловом. Женщины ловко щелкают семечки, шелуха летит как из веялки, и обсуждают соседку на непонятном мне языке; они непринужденно жестикулируют и крутят головами туда и сюда, а арбузы и плов все равно не падают, едут себе спокойно, как в санях. Старик в чалме, расстелив грязный коврик на грязном перроне, повернулся лицом к Камчатке и, отрешившись от вокзальной суеты, возносит хвалу аллаху. На живописном базаре - айва, инжир, другие тропические фрукты, которых я и названия не знаю. Дома с солнцезащитой. Виноград дешевле картошки. Глиняные дувалы не ниже Великой китайской стены. Девушки в макси, усиленных шароварами национальной расцветки.
Но самым удивительным для меня оказалось другое. В магазинах за прилавком добры молодцы в тюбетейках, косая сажень в плечах, молодые, современные, духовно и физически развитые. Конечно, любой труд у нас почетен, но по камчатским понятиям торговать пирожками - позор для парня.
— Почему? - спрашивал я у всех. - Почему? - спросил я у четырнадцатилетнего паренька, для которого выбор профессии был уже делом решенным.
— Ну как же, - ответил он снисходительно. - Ты знаешь, как живут продавцы? А как они одеваются!
— А ты знаешь, какая у продавца зарплата?
— Знаю...
— Ну а тогда откуда же остальное?
Смысл ответа юного философа был предельно ясен - умеют жить люди. Умеют - и всё. В общем, для меня не было загадкой, что есть на свете люди, умеющие жить. Но вот парень четырнадцати лет, который учится жить...
По всем литературным канонам, самая лучшая драма получается тогда, когда есть конфликт и есть знаменитый треугольник. Что касается конфликта, то у меня давно руки чесались. Нашел я и свой треугольник. Вот его углы: семнадцатилетний Эдик, заканчивающий в этом году десятилетку и колеблющийся между геологией и торговлей; его отец, торговый работник с высшим образованием, патриот своей профессии, и я - геолог примерно с теми же данными. Была в этом треугольнике и еще одна выразительная фигура. Она встала всем телом поперек стороны, соединяющей Эдика и меня: