Я ничем не собирался удивлять видавшего виды тойбаши. Эдика - другое дело. Но юный кандидат в торговые работники не реагировал.
...Что же ты молчишь до сих пор, Эдик? Где ты сейчас и что ты ешь? Добытую отцом грудинку оленя, приготовленную по особому заказу ресторанным шеф-поваром, или собственноручно сваренную кашу где-нибудь в отрогах Тянь-Шаня?
Последний маршрут Тарапула
Мы делимся на две группы. Встреча - в самом конце сезона.
— Отдайте наши куклы, возьмите ваши тряпки. За одного Тарапула - Арарата с Серегой впридачу! И почти новые портянки.
— По рукам...
...Но и Тарапул, оказывается, не всемогущ. Он работал почти без отдыха, и не жаловался. Вьюки у него теперь постоянно были такими тяжелыми, что мы вдвоем едва поднимали их на седло. А трава с каждым днем желтела и сохла. Старик Тарапул становился все грустнее. В одном из переходов, когда и вьюки, и седло, и потники вымокли до нитки в соленой морской воде, он сбил себе спину. На плече у него начала расти и увеличиваться до угрожающих размеров какая-то странная шишка. Когда я пробовал потрогать ее, Тарапул болезненно дергал кожей и нервно переступал с ноги на ногу. Отдых был ему просто необходим, но работа не позволяла выкроить ни одного дня. Знакомая картина... Конец сезона, для полной ясности опять не хватает "последних" деталей... Кто знает, может быть, удастся снова приехать сюда только через несколько лет...
С рюкзаком Стасик идет бледный, не смотрит по сторонам и не отвечает на вопросы. В невоспитанности его никак не обвинишь, вопросов он просто не слышит. У него не остается сил даже на то, чтобы прямо смотреть перед собой. Глаза его расходятся в разные стороны, косят, и наверняка все перед ним сейчас двоится. Стасик бледнеет и отключается от внешнего мира на первом же десятке километров, но идет не отставая ни на шаг, как бы ни затянулся переход. Эта сдержанность сверх всякой меры сыграла с ним злую шутку.
Однажды Стасик стал слегка прихрамывать. На все вопросы отвечал коротко:
— Ничего, просто ногу немного натер... Мы посмеялись:
— Эх ты, уже конец сезона, а ты еще не научился портянки наматывать.
Через несколько дней Стасик обратился к Ивану Лексанычу: "Вы сегодня в маршрут не идете, дайте ваши резиновые сапоги, они на размер побольше..."
Свои сапоги уже не налезали. Вся нога распухла и почернела. Как он ухитрялся с такой ногой ходить в маршруты - непонятно. Началось все с нарыва. Потом Стасик растер его грязной портянкой, и пустяковое заболевание перешло в заражение крови. А может, это была уже и гангрена. Мы не знали. Специалистов не было. Не было рации, чтобы вызвать вертолет. Был Стасик, неловко улыбающийся и мучающийся в основном из-за того, что причинил столько беспокойства всему отряду. Было почти сто километров до ближайшего поселка. И был совсем приунывший старик Тарапул. Шишка у него к этому времени уже лопнула. Пока нарыв был скрыт под кожей, мясо успело прогнить до костей. Ребра выглядывали наружу из-под страшного месива черного мяса и гноя. Заставлять его работать в таком состоянии было бы равносильно смертному приговору. Но другого выхода не было. Сказав Ивану Лексанычу, чтобы собрал спальные мешки, вещи Стасика и немного еды, я готовлюсь к операции. Наточил нож, вымыл его, прокипятил, развел в миске марганцовку и приготовил йод, мазь и марлю. Теперь надо браться за дело. Уверенной рукой начинаю кромсать гнилое мясо, отрезать лохмотья висящей омертвевшей кожи. Тарапул стоит смирно. Повернув голову, он смотрит на меня умными печальными глазами. Только когда я делаю ему очень больно, он осторожно хватает меня зубами за локоть и трясет, как бы говоря: "Ну, пожалуйста, поосторожнее...". В его глазах - застывший вопрос, но мне нечего ответить ему. Прости, старик, тут уж не до тебя!
Просто мне надо, обязательно надо, чтобы Тарапул дошел до поселка.
Тщательно зачистив рану, промываю ее йодом. Тарапул только жалобно кряхтит. Какой же огромный тампон приходится делать, чтобы закрыть всю рану! Накрываю тампон чистой марлей и, набросив сверху седло, начинаю безжалостно тянуть подпруги.
— Иван Лексаныч! Как у вас?
— Да все уже готово...
Побросав вещи в палатку и застегнув ее на все пуговицы, мы сажаем Стасика на коня, привязываем сзади седла спальные мешки и, устроив его поудобнее, трогаемся. В рюкзаках - вещи Стасика, несколько лепешек, сахар. Палатку с собой не берем. Сегодня к ночи надо пройти полпути, завтра - быть в поселке.