Сердце Гарольда ожило и быстрее погнало по венам остатки крови. Да и Луна постаралась, уже не так течет, а кое-где и свернулась…
Поттер встал. Последние искорки и огоньки бежали по куче пепла феникса.
Оружие бессильно, магия не пробьется, артефакт не пройдет через защиту ристалища.
Что осталось?
Правильно.
Не оружие, в прямом смысле этого слова, не магия и не артефакт.
— Гермиона! — закричал он из последних сил. — Мой пояс и мешок у вас?
— Да! Где-то здесь.
— Ищи скорее!
На медном корабле поднялась суета. Что-то загремело по медному днищу, потом с дребезгом рассыпалось.
— Гарольд, тут все высыпалось. Что ты хотел?
Наблюдая, как остывает пепел феникса и, боясь обнаружить в нем первое движение, Гарольд спокойно попросил.
— Там банка есть. Пинты на две. Кинь ее мне, пожалуйста.
Что-то снова загремело. Потом.
— Ты пить хочешь?
— Гермиона, ты банку нашла?
— Нашла. Кидать? А то у нас вода во флягах есть.
— Кинь мне банку, пожалуйста, — вежливость Гарольда была неописуема.
— Лови!
Легко сказать.
Пантера вскочила и бросилась ловить. Подхватив банку в пасть, Луна в два прыжка вернулась к Поттеру.
— Спасибо, киска моя, а теперь отойди подальше.
Гарольд шагнул вперед, отвинчивая крышку герметичной емкости. Высыпав ее содержимое в кучу пепла феникса, он собрался с духом и, стараясь думать о светлом и радостном, руками перемешал ее. Куча не возражала. Ее защитная магия промолчала, не поняв и не почувствовав угрозы.
— Уф! Смотри-ка, получилось. Только неизвестно, к добру это или к беде. Жаль, что маловато осталось, в подземелье много истратил. Но это ничего. Гермиона! — слабо махнул он в сторону корабля. — Достань мою палочку некроманта!
Гарольд на нетвердых ногах отошел на несколько шагов в сторону.
— Достала!
— Прицелься в пепел.
— Прицелилась!
— Жди!
Потянулись мгновения. Вот пепел зашевелился. Появилась голова чудовищного птенца. Потом туловище. Все выше и выше. Это вообще какой-то супермонстр получается. Уже семь ярдов высотой и все растет и растет. Серый пух на нем начал стремительно краснеть. Это значит, что феникс уже почти взрослый. Ну. Еще немного.
Монстр начал расправлять тяжелые крылья с серыми прожилками. Был он весь какой-то уродливый, словно птичий Франкенштейн, слепленный из чертовой тучи птичьих тушек пополам с серыми вкраплениями чужеродных органов и тканей.
— Какой ты симпатичный, Дамблдор! Хоть сейчас в королевский зоопарк. Жаль, что у меня другие планы.
И, собрав последние силы, Гарольд крикнул:
— Гермиона! Повторяй за мной: «Оболочки зажечь!»
— Оболочки зажечь!
Ослепительное оранжевое пламя вспыхнуло пятнами по всему телу монстра. Несколько мгновений он стоял неподвижно с распахнутыми крыльями, словно силился понять, что происходит, а потом взревел, изогнулся и начал клювом рвать собственную плоть!
Поздно! Клюв тоже вспыхнул и отвалился, рассыпая искры. Тут же подломилась одна из лап и, нелепо взмахнув разваливающимися крыльями, жуткая тварь рухнула на землю, извиваясь в агонии!
Инфери — огненные монстры некроманта, насильственно структурированные в тело феникса при его возрождении, вспыхнули по команде палочки и сейчас беспощадно выжигали все чужеродные для них магические ткани. Никакая магия не могла остановить этот процесс. Созданные из пепла сожженных узников Азкабана, подвергнутые двум магическим и некротическим превращениям, эти существа были страшнее Адского Огня и всех Непростительных заклятий вместе взятых. И в тоже время не являлись ни элементами чистой магии, ни магическими артефактами.
Условия поединка были соблюдены!
В этот момент исчезло защитное поле ристалища, и медный корабль почти грохнулся на площадь. Лишь в самый последний момент Добби удалось слегка притормозить его стремительное падение.
Близнецы выпрыгнули на землю. Гермиона сверху сбросила им тюк с медикаментами и вылезла сама. Уизли подскочили к Поттеру, распаковывая целебные салфетки, Противоожоговые мази, Кровевостанавливающее, Болеутоляющее, Ранозаживляющее и прочие зелья. Гермиона уже осторожно промокала специальным тампоном рваные борозды на его спине, а Гарольд все смотрел на догорающие останки своего врага, медленно погружающиеся в расплавленную брусчатку площади, и в голове его негромко крутилась, как заезженная пластинка, лишь одна мысль:
«Прощай, самый светлый маг современности. Олух… Пузырь… Остаток… Уловка… Олух… Пузырь… Остаток… Уловка…»