И вот эти «мелочи» таким странным образом всплыли при общении с Мессиром. Тот фактически прямо объявил Гарольда пусть и не кровным, но магическим наследником Салазара. Это было непонятно. Это злило и выводило из себя, но на тот момент чем-то самым важным не являлось. Нужно было выжить и победить.
Вот он выжил и победил. И спускается в подземелье Огня, чтобы получить ответы на свои вопросы.
Тук-тук! Холодно тут у вас. Пускают погреться?
* * *
Пламенный артефакт висел по центру зала.
«Они уже слились воедино, — отметил про себя Гарольд, наблюдая, как пламя равномерными толчками вырывается из Чаши, — возможно ли теперь общаться с Мессиром?»
«Возможно!» — прошелестел в его голове тот холодный бесплотный голос, которым Огонь общался с ним при первых столкновениях у ограды города.
Язык пламени вырвался из чаши выше обычного и озарил весь зал алым всполохом.
«Присаживайся, Гарольд».
Тугой порыв ветра ударил Поттеру в лицо.
Подобное приглашение в пустом зале с единственным постаментом выглядело странно, но Гарольд оглянулся и увидел позади себя солидное кресло, больше напоминающее трон. Только балдахина с короной сверху не хватало…
Еще порыв ветра. Над креслом-троном появился заказанный балдахин. С короной.
— Зачем ты это делаешь? — пожал плечами Гарольд, усаживаясь на атласное сидение.
«Я делаю? Мне это даже как-то не к лицу, — бесплотно усмехнулся Мессир, — это ты сам делаешь».
Гарольд мельком взглянул на свою палочку в нарукавном кармане. Вот значит как. Творить колдовство одной мыслью? Заманчиво?
Он протянул руку, вытащил из воздуха ожерелье из крупных черных жемчужин и хмыкнул про себя:
«Хм. Луне должно понравиться».
— Это только в вашем присутствии так получается или там, — он поднял глаза к потолку, — тоже так будет?
«Это зависит от решения, которое ты примешь».
Гарольд понял.
Артефакт после слияния начал выделять чистую магию, которая пока накапливается в объеме этого зала. Он вошел сюда и сразу начал творить принципиально новую магию. Магию, которая не нуждается в вербальных и невербальных заклинаниях. Магия, которая слушается силы его мысли. Которая мгновенно меняет свойства материи и пространства. Порыв ветра — это всего лишь превращенный воздух, который мгновенно уплотнился и превратился в атлас, золото и черное полированное дерево, холодное и твердое как камень.
— Вот это умели наши древние маги?
«Да».
— А потом, по мере ослабления магии потребовались заклинания, артефакты, палочки?
«Правильно. И последним магом, умевшим творить силой воли, был Он».
— Кто? — спросил Поттер, уже зная ответ и начиная до конца понимать, перед каким выбором его поставили.
Артефакт плясал языками пламени и хранил молчание. Все было понятно и так. Теперь последнее слово оставалось за ним.
Или он оставит артефакт Огня и Чаши в этом молодом мире, или заберет его в слабеющий мир магической Британии, чтобы дать ему второй шанс на возрождение и вечный триумф магии. Но сам при этом станет заложником артефакта. Он будет Богом, явно или тайно правящим этим магическим миром, пока тот не окрепнет для самостоятельного существования. Пока не родятся новые сильные волшебники, готовые принять у него эту тяжкую ношу…
— Так я все-таки Его наследник? — выдавил из себя Гарольд, разрываясь от противоречивых чувств.
«Насколько я понимаю, Салазар Слизерин не умирал подобно другим смертным магам вашей расы. Он провел ритуал, послав свой неукротимый дух через столетия, чтобы тот нашел того, кто станет его преемником на пути спасения магического мира. А бренное тело его рассыпалось прахом, не оставив следов».
— Так я — это не я, а это он? — совсем запутался упавший духом Гарольд.
«Ты — это ты! — возразил ему бесплотный голос, в котором звучала почти что насмешка. — В тебе воплотилась не личность Салазара Слизерина, а лишь его чаяния. Его страстное желание защитить и спасти магический мир. Именно поэтому ты стоишь здесь сегодня, а я разговариваю с тобой и чуть ли не упрашиваю!»
Фу-у-у! Уже легче. А то от этих хоркруксов, переселения душ и прочей чертовщины уже голова кругом идет.
— У меня хоть какая-то нормальная жизнь будет? — сварливо спросил Гарольд, медленно приходя в себя. — Или я всю эту вечность буду таскаться с тобой, как единорог с колокольчиком?
«У тебя будет все, что ты пожелаешь. Ты же теперь бог! Единственное ограничение и условие — это хранить меня и не мешать магическому развитию своей расы».
— Откуда ты знаешь, что я согласен?
Вопрос повис в воздухе.