Артефакт уже знал, что он согласился.
Знал это и Гарольд, но пока еще боялся себе в этом признаться.
«Трудно ли стать богом? — подумал он про себя. — И трудно ли быть богом? Боюсь, что это совсем не одно и то же. Но… поживем-увидим…»
Глава 128
Гарольд вернулся только под утро.
Снейп уже весь извелся от тревоги. Его плотно сжатые губы не сулили Избранному ничего хорошего.
— Что ты творишь, Поттер? Тебе надо каждые два часа принимать зелья! Ты хоть понимаешь, что…
Он запнулся, рассматривая юного мага. Все шрамы на лице Гарольда исчезли.
Бесследно!
— Сними мантию! — приказным тоном потребовал зельевар.
Гарольд, не понимая, что собственно произошло, пожал плечами и потянул с плеч указанный предмет облачения.
Снейп подскочил к нему, осматривая грудь, предплечья и спину. Потом крякнул, отошел к столу и залпом выпил Успокаивающее зелье, приготовленное им вообще-то для Поттера.
— Как это понимать, Гарольд?
Юный маг посмотрел на чистую от следов ранений кожу своих рук, сразу понял причину удивления зельевара и сообразил, что теперь тот так просто от него не отстанет.
— Раны, нанесенные магическим существом, или не лечатся вообще, или заживают очень долго и трудно. Требуются дорогие зелья с редкими ингредиентами и сложнейшим приготовлением. То, что произошло в твоем случае — это не в человеческих силах, Поттер. Ты не находишь, что тебе стоило бы посоветоваться с кем-то? Сдается мне, что ты опять влез в какую-то опасную игру, Гарольд?
Зельевар скрестил руки на груди и возвышался как живое воплощение неодобрения и тревоги.
Поттер понял, что дальше держать Северуса в неведении нельзя. Он уже и так достаточно долго испытывал терпение своего гордого советника. К тому же он был единственным человеком, которому он в принципе мог открыться. Точнее таких людей было два, но… но об этом пока даже не хотелось думать. Пока речь шла только о Снейпе.
Взмахом палочки Гарольд накинул на двери Заглушающие чары и начал свой рассказ. Повествуя о своих первых стычках с Мессиром и излагая всю прелюдию к поединку, Гарольд искоса посматривал на своего внимательного слушателя, ожидая увидеть на его лице гримасу разочарования, неприятия или отвращения. Но лицо Снейпа было непроницаемо. Лишь почти незаметные движения бровей выдавали, с каким вниманием и напряжением он слушал рассказ.
Гарольду пришлось рассказать и о воспоминаниях Дамблдора, полученных еще в Хогвартсе. Вот тут на мгновение у Снейпа проступила гримаса неудовольствия, но быстро исчезла.
Под конец Гарольд передал свой ночной разговор с Мессиром и замолчал, ожидая реакции слушателя.
Снейп молчал, сдвинув брови. Потом задал всего один вопрос. Точнее даже не вопрос, а уточнение:
— У тебя с собой ожерелье, которое, по твоему утверждению, было создано тобой во время последней встречи?
— Да.
— Покажи.
Снейп долго рассматривал и катал в пальцах черные шарики с перламутровым блеском.
— Редчайшая вещь! И явно не из этого мира. Тебя покупают с размахом, Гарольд!
— Ты подозреваешь злой умысел?
— Почему обязательно злой? Я не оцениваю действия этого твоего артефакта с такой точки зрения. Понятия зла очень относительны, как ты знаешь не хуже меня. Я лишь отметил, что силы, предоставленные тебе этим артефактом, превосходят все мыслимые границы современной магии.
— Законы Гэмпа?
— В том числе. Хотя если разобраться, то Гэмп и его законы по сравнению с этим — просто мелочь. Мне надо подумать, Гарольд. Ты бы не был так любезен, скинуть свое воспоминание об этом рассказе?
— Э-э-э-э… Снейп, там много личных моментов, право мне не хотелось бы…
— Гарольд, научись слышать собеседника. Я не прошу воспоминаний о самых событиях. Я прошу мыслезапись твоего рассказа и не более того. Колышком гвардейца я сам это сделать не могу, а моя палочка пока что так и не нашлась.
— А-а-а-а, — сообразил Поттер и потянул из виска серебристую нить.
— Твой рассказ не объяснил еще одну странность, — пристально глядя в лицо Гарольду, протянул Снейп, — что за чертовщина творится с телом Реддла? По всем признакам — его мозг мертв, но сердце бьется с частотой два удара в минуту, ректальная температура держится на допустимом минимуме, и вокруг него обнаруживается небывалая напряженность магического поля, словно это не бездыханное тело, а живой и бодрый Мерлин в приступе напряженного творчества!
— Видишь ли, я об этом умолчал, потому что пока сам не знаю, как к этому относиться. Но ты прав, если уж рассказывать так все до конца. Дело в том, что жизнь Тому Реддлу спас Мессир. Он почувствовал в нем отдаленное родство со Слизерином и оставил его, если так можно выразиться, про запас.