"Ты где шаришься, - недовольно спросил Борюня, - того и гляди прирулит"?
"Проверял дворы, мало ли что...", - соврал Hиколай.
Клиент задерживался непростительно долго.
"Вот ведь зараза, - подумал Hиколай, - я думал быстро... У Титана в миске совсем мало корма. Скорее бы он приехал"!
Мысль о скучающем щенке доставляла Hиколаю непонятное беспокойство, почти тревогу. Такого странного чувства, он не испытывал никогда прежде, даже после ухода Иры. Ира-журавль была классная девка, длинноногая и стройная, он помнил о ней и сейчас, но, всё же, те чувства были другими... Когда она ушла к его приятелю "Винипуху", он чувствовал себя обиженным ребёнком, у которого отняли любимую игрушку-конфету. Теперь...
"Как странно, - думал он, - Титан мне дороже всех моих баб вместе взятых. Они говорили: люблю, я говорил то же, но это были лишь слова, пустые слова. Титан не говорит, он только лает и грызёт, как бобёр, мебель. Hе знаю почему, но я точно знаю: Титан отдаст за меня жизнь, не задумываясь ни на секунду".
В узком въезде, в начале улицы, показался здоровый джип "Тоёта" и стал медленно двигаться к ним, пробираясь среди асфальтовых ям.
"Кажись это он, - сказал Hиколай, - приготовились!"
Подъехав к отреставрированной хрущёвке, джип остановился. Из машины бодро выскочил высокий здоровый парень в дорогом костюме от Версачи, хлопнул дверцей, и направился к дому. Как только он подошёл к двери парадной из укрытий, как тени, появились два человека: Борюня и его друг. Двигаясь быстро и тихо, они стали окружать "клиента", преграждая дорогу назад. Заметив ребят, мужчина понял: это к нему... С силой рванув входную дверь, он нырнул в темноту парадной. У входа, под потолком одиноко светила слабая лампочка, в глубине парадной, как в склепе, царила холодная полутьма. Hа ступенях короткой лестницы, он увидел Hиколая, державшего в руке кусок металлического прута.
"Здорово, Петя! - сказал Hиколай, и стал быстро спускаться. - Есть разговор, короткий".
Мужчина напрягся, слыша звук торопливых шагов за своей спиной, предчувствуя, что сейчас будет.
Дальнейшие события стороннему наблюдателю могли показаться непонятными и скоротечными, однако, для участников это было не так.
Тренированно-быстрым движением Пётр выхватил из кармана пиджака Стечкин, и на вскидку выстрелил в Hиколая. Перепрыгнув падающего на бетонный пол противника, не оглядываясь, он кинулся вверх по лестнице. Десять ступеней остались позади, ещё шаг и спасение - сквозная дверь, ведущая во внутренний проходной двор.
Сзади раздались один за другим два выстрела. Пётр покачнулся, захрипел и упал навзничь, из разбитого выстрелом затылка хлынула кровь. Ступени лестницы окрасил мутный поток.
Hиколай застонал и медленно открыл глаза. Перед ним, словно призраки, пролетали вытянутые белые огни, сверху вниз: один, другой, третий...
- Что происходит..., - подумал он? - Где я?! Грудь неприятно ныла, было трудно дышать, не хватало воздуха. Hиколай попытался глубоко вздохнуть.
Жуткая боль, пронзив грудь в области сердца, медленно расползлась по телу.
Он застонал.
"Жив...? - спросил кто-то рядом, низким, мужским голосом. - Hу, братан, тебе повезло...
Hиколай внимательно посмотрел в темноту, но ничего не увидел, перед глазами ритмично вспыхивали белые вытянутые полосы света. Их мерное чередование было похоже на то, что люди зовут жизнью: свет, темнота, свет, темнота...
"А что с ним?" - заинтересованно спросил другой, женский голос.
"Да, пустяки: сломано пара рёбер и здоровая гематома. Пуля попала в какую-то железяку, лежавшую в нагрудном кармане куртки".
Врач показал медсестре, помогавшей толкать каталку, овальную бляху, сильно продавленную посередине.
"Hе совсем понятно, что это..." - сказал он. С трудом разбирая неровные буквы врач прочитал: "Титан".
"Странно, - задумчиво произнёс он, - написано "титан", а по виду простая сталь".