В моей голове сразу возникли воспоминания о нем и я снова уставившись в пол тяжело вздохнула и подняла голову.
— Возможно именно Вам, мисс Грейнджер удастся вернуть его в чувство. Дело в том, что при травме студента есть 7 дней для его восстановления.
Я уставилась на проффесора жадно ожидая дальнейшей фразы, понимая, что все не так просто.
— Если мистер Малфой не поправится, — Рихтер прокашлялся, — Вам придётся тоже покинуть академию.
Я молча отвернулась от двери и сглотнула ком обиды в горле.
«Снова все из-за этого Малфоя! Да что за напасть!»
Мало того что он портил мне жизнь на всех курсах в школе, так решил ещё и последний год испортить, который важен для меня!
Казалось, будь он сейчас рядом я бы придушила его своими руками.
Чертов слизеринец!
В коридорах было прохладно и темно. Я отлично знала где находились палаты для больных. В моей голове мысли проносились с безумной скоростью — чем ближе я была к Малфою, тем скорее они из злых перерастали в неадекватные.
Если я не получу отзыва о такой практике в академии, то мои результаты для Министерства упадут ещё к Рождеству.
Мне захотелось чтобы с ним все было хорошо. Пускай он даже проявит себя лучше, только бы мне не ломал жизнь своей хрупкостью.
«Небось котёл взорвался» — подумала я и про себя хихикнула.
У дверей больничного крыла я осознала, что я пришла сюда лишь надежде увидеть серые холодные глаза Малфоя, услышать ненавистное «грязнокровка».
Я влетела в палату и увидела того старика, странно смотрящего на Малфоя в первый день. Он сидел у его кровати и так же не отводя взгляд любовался им.
— Мисс Грейнджер, — прошептал он подняв голову в мою сторону.
Старик поднялся и отходя от койки шептал что-то под нос.
— Странно. Очень странно, что Вы решили сюда прийти.
Старик вышел из палаты и я подбежала к кровати.
Малфой лежал без сознания — его бледная кожа казалось отливала синим. Волосы спали на бок открываю взору высокий аристократический лоб. Губы пересохли и были едва розовыми.
Я увидела ладонь Драко и невольно к ней потянулась. Длинные тощие пальцы были холодными и неприветливыми.
Я посмотрела на тумбу и попыталась прочесть наклейки на лекарствах — странные надписи корявым почерком не давались моему взору.
А затем мой взгляд заметил письма и я набравшись наглости взяла их в руки.
«Милый, Драко!
Прошло немало дней от твоего последнего письма.
Видишь ли, в школе все так же как и было до твоего отъезда.
Вот только вечера мои стали мрачнее без тебя — мне не хватает твоих рассказов о мистических существах и ладоней нежно прижимающих меня к твоему стану.
Твои поцелуи и глаза пленили меня в первые дни наших прогулок и я не упускаю ни одной возможности вспомнить об этом.
Я…»
Я отбросила конверт на тумбу и повернула голову в сторону Драко.
Его голова мирно лежала на подушке и я уставившись на него поняла, что чувства преобладающие мною ещё в Хогвартсе снова приобретали своё место.
От этого голова закружилась — в голове возникло много спорных образов.
Я смотрела на него и не могла понять как человек унижавший меня 6 лет, не порождающий во мне ничего кроме ненависти и отвращения смог вселить в меня за пару дней страх и за пару недель такое вязкое и противоречивое чувство.
Я опустила лоб к его ладони и заплакала.
Вся моя жизнь, все радости и победы, все горечи и потери теперь стали так неважны.
Хотелось только жадного поцелуя, который мял мои губы. Блуждающих рук прижимающих меня к себе и этих холодных костлявых пальцев сдавливающих плечи.
— Совсем из ума вышла, Грейнджер…
Хриплый голос разбивший тишину в палате и вызывающий меня из образов в подсознании застал врасплох.
Я подорвалась со стула и шмыгнула носом опустив голову, чтобы спрятать слезы. Начала предательски тереть их рукавом гольфа.
— Намочила мне руку — попытался сказать он веселее и начал вытирать руку об простынь, — я не умер чтоб меня оплакивать.
Мне стало холодно и темно в этой палате, так сразу радость от его пробуждения сменилась обидой от сарказма.
— А мне сказали умираешь.
— Врут завистники, — прошептал он и попытался подтянуться на кровати.
Закашлялся.
« Страшный кашель» — отметила я. Он напомнил мне мою соседку из Лондона, которая болела пневмонией. Я тогда совсем маленькая не понимала в чем дело, а родители настрого запретили мне к ней подходить. И ее кашель — ее страшный кашель.
— Нет, — прохрипел Драко.
Я уставилась на него в недоумении.
— Нет у меня ваших магловских выдумок, — он уставился в потолок и ехидно заулыбался, — рана просто в грудной клетке.
Мне на секунду стало плохо и я схватилась за ободок его кровати. Что меня напугало больше — то что он читает мысли или то что он ранен я не знала. Стало просто невыносимо душно в комнате и я пыталась не потерять самоконтроль.
— У тебя глаза красные, — он перевёл взгляд мне в глаза, а затем вернул его к потолку, — так боишься меня потерять?
Ухмылка сейчас украшающая его болезненно бледное лицо сейчас была ожидаемой и даже верной.
Я не смогла сдержать улыбку.
— Думала ты мне всю практику в академии наломал.
Он снова закашлял.
— Нет, Грейнджер, если я тебе и решу сделать пакость, то не ценой своего здоровья или благополучия.
Эти слова больно задели за живое и я не нашла ничего лучше слова:
— Отлично.
Он засмеялся. Смех вышел жуткий и хриплый.
Я посмотрела на его скучающее лицо — он рассматривал потолок и всем видом давал мне понять, что беседа как и моё времянахождение здесь подошли к концу.
Я отпустила бортик кровати и вышла из палаты.
«Дура, Гермиона. Какая же ты дура» — первое что пришло в голову когда я закрывала дверь.
========== Глава 20 ==========
Дни тянулись безумно долго. В этой палате, в этих стенах я был разбит морально, а ко всему моя грудная клетка физически.
В моей голове не осталось информации, которая не была переработана вновь от безудержной скуки.
Светлые стены, полки, тумбы и потолок были изучены так идеально, что я с закрытыми глазами мог перечислить все их трещинки и царапинки.
Когда кто-то приходил в палату я делал вид, что сплю. Мне не хотелось видеть этих людей и слушать их бред.
Когда приходил Гаус я узнавал его по шагам, и это был единственный человек, которому я искренне радовался.
Мальчишка, ранивший меня, прибегал сюда по несколько раз в день и сегодня мне стало просто несносно это терпеть.
Я открыл глаза и вяло прошептал:
— Чего тебе?
Мой голос оказался ещё хуже, чем я ожидал. Хриплый и низкий он прозвучал так болезненно, что можно было сделать вывод о скорой кончине.
— Малфой! Драко Малфой!
Мальчишка подорвался со стула и схватился за мою руку.
— Я так рад, что ты очнулся! С тобой все хорошо? Прости меня, прости! Я совсем не думал. Я…
Я поднял ладонь дав ему понять, что не хочу этого слушать. Кто-то открыл шторы в моей палате и солнечный свет с болью проникал в мои глаза.
Я сдавил переносицу пальцами и закрыл глаза.
Голова была безумно тяжела, видимо эти лекарства пагубно действуют.
— Закрой шторы, — прохрипел я.
Он тут же подорвался и пошёл к окну.
Я прокручивал в голове все имена в своих классах с которыми мне пришлось заниматься в академии, но так и не мог подобрать нужного для этого мальчика.
Он был младше меня. Темноволосый и довольно худой, с тех пород которые сначала идут в рост, а затем вширь.