- Все под Господом ходим, - тяжко вздохнул Зубарев-старший, - так говорю, батюшка?
-- Истинно так, - отвечал тот, вставая из -за стола, - пойду я, а то дел много.
-- Да куда вы? Посидите чуть, - встрепенулся Василий Павлович.
- Нет, нет, благодарствую, - ответил тот, - оставайтесь с миром, - и, перекрестив всех, тихо удалился.
-- Ему какая печаль, когда под ним все городские священники ходят, кивнул вслед отцу Павлу Михаил Корнильев.
-- Про него плохого говорить не позволю, - погрозил ему пальцем Зубарев-старший, - он за меня сколько раз перед владыкой заступался.
- Да, владыка у нас нынче сурьезный мужик оказался, - степенно заявил Михаил Корнильев.
- Сказывали мне, - поддержал его младший из братьев Василий Корнильев, - будто бы приказал он выписывать по церквам всех, кто на исповедь не ходит...
- Слыхали о том, - кивнул чубатой седой головой полковник.
- А потом их всех в работу направляет при монастырях, - закончил Василий и оглянулся на дверь, за которой скрылся отец Павел.
-- Особо он татар не любит, - сообщил негромко Карамышев.
-- За что их ему любить? Нехристей, - хмыкнул Алексей Корнильев.
- А меня в Санкт-Петербурге татарином назвали, - неожиданно заявил князь Пелымский.
- Расскажи, расскажи о том случае, - подначил его Василий Зубарев, хотя почти все из гостей, включая его самого, хорошо знали о неудачной поездке сибирского князя в столицу.
- Я не слыхал, - хохотнул полковник, наливая себе в рюмку вино, расскажи, только не особо долго. По-военному.
- Чего там рассказывать, - начал Пелымский, - из столицы указ пришел, чтоб всем людям княжеского достоинства прибыть в столицу для выправления специальных свидетельств о том. Я отнекивался было, не хотел ехать, а губернатор мне, мол, поезжай, да поезжай. Поехал. Нашел дворец, где императрица размещается, а тогда еще Анна Иоанновна государыней была, подошел к караульному офицеру. Говорю ему: так и так, приехал с императрицей побеседовать, - все гости при этих словах дружно захихикали и опустили головы, чтоб не смущать рассказчика. - А он мне и отвечает: "Если каждый татарин будет императрице докучать, то ей некогда будет и делами своими заниматься". Чего делать? Собрался и обратно поехал.
-- Значит зря в столицу съездил? - громко загоготал полковник.
-- Почему зря? - не согласился Пелымский. - Парик себе купил, посмотрел как там все устроено.
- Парик! - не сдерживаясь, продолжал смеяться Угрюмов. - В столицу за париком ездил! Вот, Ванька, - обратился он к крестнику,- учись. Был бы ты на службе, то направил бы тебя в столицу, глядишь, и государыню нашу своими глазами увидел бы. Слушай, крестник, - обнял он за плечи Ивана, - от души тебе предлагаю: иди ко мне на службу. Чин дам. Сразу вахмистром назначу. Жалование положу. Ну, соглашайся. А то потом поздно будет.
- Успеется, - неопределенно отозвался тот.
- Последний раз предлагаю - айда ко мне в полк, не пропадешь. А отец, как я погляжу, не даст тебе ходу в торговом деле. Он и сам еще молодец, хоть куда. Двум медведям в одной берлоге не жить... Точно говорю.
- Нашел медведя, медвежонок он пока. А желает, то пусть свое дело открывает, я не противлюсь, - покосился на сына Зубарев -старший, - только поначалу женится пусть.
- Успеется еще, - робко попробовал возразить Иван.
- Пора его женить, пора, - поддержали со своего конца братья Корнильевы, дружно подняв наполненные рюмки, - найдем ему невесту и с красотой, и с приданным.
- А чего далеко ходить, - широко улыбнулся Михаил Яковлевич, - вон у Андрея Андреевича дочка на выданье. Как зовут дочь?
- Лиза, - ответил Карамышев и поправился, - Елизавета. Да молода, еще и шестнадцать не минуло. Куда спешить? В девках она у меня не засидится: и по дому помощница первая, и мастерица, и грамоту знает.
- И грамоту знает? - шутливо переспросил его Алексей Корнильев. - А вон у нашего Федора, - ткнул он в бок сидящего рядом брата, который был необычайно молчалив и застенчив, - жена два года как померла, царство ей небесное, никак мы его женить не можем. Не отдашь, Андреевич?
- То дело тонкое, - хитро улыбнулся тот, - подумать надо. Говорю, молода моя Лизавета, подождем годик, другой.
- Дай Бог, чтоб добрый жених достался, - первым поднял свою рюмку Дмитрий Угрюмов и опрокинул в себя.
- Дай-то Бог... - подхватили остальные, ставя на стол пустые рюмки.
Какое-то время все сосредоточенно закусывали, пододвигая к себе то одно, то другое блюдо. Первым голос подал хозяин.
- Слышь, Алексей Яковлевич, - обратился он к одному из Корнильевых, фабрика твоя хрустальная доход дает или ради интереса завел?
- Ты уж сказанешь тоже, Палыч, - хмыкнул тот, - можно подумать, я ее на погляд да на потеху завел. Первую партию до холодов выгнали - полуштофов, штофов, по теплу и дальше начнем. Приезжай поглядеть.
-- Приеду, непременно приеду и Ивана с собой возьму, - горячо закивал головой Зубарев-старший. - Я ведь думал, что стекло в наших краях производить никак нельзя. А ты, вишь, как повернул дело. Много человек у тебя там работает?
-- С углежогами, с возчиками - три десятка человек. Один мастер из Москвы выписанный за всем следит.
- И неужто уже прибыль дала твоя фабрика? - все выведывал Зубарев.
- Честно сказать: пока нет. Не возил еще на ярмарку посуду. Но, если посчитать, сколь сделали, то расходы все и покроются.
- А ты, Алексей, скажи, что нашел на речке Аремзянке, - кивнул ему Василий Корнильев.
- Помалкивай, - оборвал его Алексей, - рано еще об этом. Спешишь все, гляди, язык-то доведет тебя до греха.
- Так все одно рано или поздно узнается, - отмахнулся тот, - свои ведь люди.
- Чего это вы там скрываете от сродственников? А ну, признавайтесь, шутливо погрозил пальцем Зубарев-старший, и по тому, как загорелись, заблестели его глаза, было видно, что его так и раздирает любопытство.
- Песок он золотой на речке Аремзянке сыскал случайно, а открыться боится, - выдал брата Василий.
-- Вот оно что, - даже чуть привстал со своего кресла Зубарев.
-- Золотой песок?! - поскреб в голове Карамышев. - Быть не может.
- Властям о том надо в первую голову сообщить, - укоризненно заметил князь Пелымский. - Я вот всегда...
- Ой, ты бы, князюшка, помолчал, - не вытерпел Михаил Корнильев.
- Он сообщит, непременно, - поддержал брат Федор Корнильев, все это время не заговоривший ни разу.
- Откуда в наших краях золоту только взяться? - недоверчиво спросил полковник Угрюмов. - Его тут и ране искали, еще при покойном князе Матвее Петровиче Гагарине, не к ночи будет сказано, - перекрестился он и все другие вслед за ним. - За золото это он и пострадал, упокой, Господи, душу его многогрешную. За золото его царь Петр и жизни лишил. Хотите, расскажу, как было все?
- Хотим, хотим, - откликнулись со всех сторон стола.
- Тогда слушайте. Только выпьем малость, чтоб в горле не пересохло, подставил он свою рюмку, выпил, закусил и принялся обстоятельно вспоминать, как он участвовал в поисках золотого песка в разных уголках Сибири.
Из его рассказа выходило, что искали золото вокруг Тобольска, но и малейших залежей золотого песка или иного чего не нашли. А у остяков и вогулов на их капищах встречается множество украшений как из золота, так и из серебра. Стали их расспрашивать, и все они показывали, как один, мол, с Урала привозили к ним изделия, а уже здесь они выменивали их на меха, и велось так не одну сотню лет.
Вот тогда князь Гагарин и снарядил нескольких пленных шведов, что были определены на житье в Тобольск после пленения в Полтавской баталии и понимали толк в рудах, да с ними еще десяток казаков на поиски драгоценных залежей на Урал. И он, Дмитрий Угрюмов, тогда еще совсем молодой казак-первогодок, оказался в том отряде, и промышляли они подряд два лета, лишь на зиму возвращаясь в Тобольск. Но им не везло с самого начала. Находили множество древних разработок, старых шахт, но там все больше попадались иные металлы: медь, железо, олово. А золотых приисков не находили. В третье лето они решили подкупить старшин башкирских, что кочевали со своими кибитками по югу Урала. Те явно что-то знали, но помалкивали, не желая за бесплатно открываться властям. Князь Гагарин выделил солидную сумму из казны на подкуп, и они отправились. Нашли старика, которого все звали Чагыр. Тот как услышал про деньги, сразу согласился показать на реке Уй место, где золотой песок на поверхность выходит. Но деньги просил вперед дать, боялся, обманут русские. И сам ехать из-за старости не хотел, обещал сына своего отправить. Поторговались, поуговаривали старика, а он на своем стоит. Делать нечего, решили выдать ему половину вперед, а вторую - когда песок золотой найдут.