— Что ты сделал со слугами? — спросила она, когда Икем перестал бормотать.
— Пришлось прирезать привратника, он хотел кричать, остальных напоил тимьяновой настойкой и связал, чтобы не рыпались, — спокойно и с каким-то сумасшедшим азартом принялся говорить он, расхаживая по комнате неровной походкой, вгоняя Урсу в натуральный ужас, — они такие преданные, такие глупые. А привратник так забавно булькал кровью, — говорил он, то и дело поглядывая на Урсу с какой-то веселостью. Затем резко остановился, посмотрел в окно и пробормотал, — скоро.
— Что скоро? — с трудом сохраняя спокойствие, спросила она у него.
— Скоро младшая из выводка Озая будет здесь, и я с тобой больше не расстанусь, — пробормотал он, смотря кода-то в стену.
— Зачем тебе нужна моя дочь? — спросила она, сохраняя спокойствие.
— Не называй ее так! — закричал Икем, одним резким движением переместившись к Урсе, навис над ней, ухватившись за ручки кресла и посмотрев в глаза. — Это должна была быть наша дочь! Слышишь?! Наша дочь, а не ублюдок Озая! — крикнул он и резко отстранился, вновь уставившись куда-то в стену.
— Но зачем она тебе? — не унималась Урса, преодолевая сковывающий ее страх.
— Она нужна не мне. Она нужна ему, — многозначительно сказал Икем, подойдя к окну и рассматривая улицу.
— Кому — ему? — спросила Урса, окончательно беря себя под контроль.
— Тому, кто дал мне силы делать то, что я посчитаю нужным. Огромную силу, — сказал он и демонстративно поднял в воздух одно из кресел и, не прилагая никаких усилий, сломал его. — Мой покровитель требует тело. Молодое тело сильного покорителя королевской крови. Мне позволено оставить тебя, но твоя дочь… о, он будет доволен. Очень доволен.
— Ты с ума сошел? Икем, какому духу ты продал свою душу? — в ужасе спросила она его. Икем с искаженным от безумной улыбки лицом пробормотал.
— Я всегда был его слугой. Все омницу служат ему, — сказал тот, рассматривая Урсу своими безумными глазами. Услышав это, Урса побледнела. Омницу были тайной организацией убийц, почти легендарной. О них много говорили, но мало кто знал, что они собой представляли и какое из приписанных им убийств действительно совершили они.
— Ты омницу?
— Больше нет. Я гораздо больше. Но я им был. Я хотел отомстить. И я отомстил, — сказал тот и, подойдя к столу, взял выполненный тушью портрет Чан Мина. — Подумать только. У этого ублюдка твое лицо. А ведь он должен был давно гнить в земле, — как бы невзначай проговорил он, а Урсе стало тяжело дышать. Она пыталась ухватить идею, что казалась бредовой, но слишком навязчивой, чтобы просто от нее отмахнуться.
— Так это ты был там? Ты хотел убить моего сына? — в ужасе прокричала Урса, неверяще смотря на него. Икем же впервые за все время успокоился, а его лицо приобрело отстраненное выражение, словно не было истерики пару минут назад.
— Я и убил его. Он не дышал. Но по какой-то прихоти духов этот ублюдок выжил, — сказал он, вновь подойдя к окну, и, всмотревшись, впервые улыбнулся. — Она здесь. Скоро он получит тело, а я получу тебя. Нам будет хорошо вместе. Да, очень хорошо. Без ублюдков Озая нам будет очень хорошо, — стал бессвязно бормотать Икем, выйдя из комнаты и держа в руках одну из ножек сломанного им кресла. Через несколько минут он вернулся, таща на себе бессознательную Азулу.
— Азула?! Нет! Отпусти ее, Икем! Отпусти! — кричала Урса, пытаясь вырваться со своего места.
— Не думай о ней больше. Ее судьба предрешена, — сказал тот замогильным голосом и резко обернулся в сторону Урсы, после того, как уложил девушку на диван. — Ночь — время моего господина. Ночью все закончится, — сказал тот и искренне улыбнулся, рассматривая Урсу, — и ты станешь моей.
center***/center
По горной тропе ехала небольшая группа всадников на комодоносорогах, сопровождающая повозку, запряженную лосельвом. Всадники были одеты в форму и броню кавалеристов Армии Народа Огня, и об их принадлежности к свите сопровождаемого, говорил лишь знаменосец, что нес древко со знаменем, на котором был изображен дракон с красной головой, а само полотнище было украшено золотой бахромой. Кавалеристы из личной охраны Великого Вана принца Чан Мина зорко осматривали окрестности, освещенные закатным солнцем.