В такой ситуации обычно воздерживавшийся от участия в подобных розыгрышах врач-ассистент, представив, как через несколько минут практикант начнет просить дефибриллятор, то есть прибор, предназначенный для оживления, для женщины, которая была мертва как минимум два дня, вновь громко расхохотался.
– Речь идет о секундах, – давясь от смеха, процитировал Шерц профессора. – Хотел бы я видеть лицо доктора Штрома!
В обычных условиях работа патологоанатомов, конечно, не давала повода для смеха. Но кто же мог предположить, что в бригаде врачей появится недоумок-практикант?
– Посмеялись – и хватит, – сказал Херцфельд, призывая коллег продолжить исследование трупа. – Воспользуемся временем, пока этот увалень не вернулся. Поработаем в спокойной обстановке.
С этими словами Херцфельд повернул голову умершей таким образом, чтобы в открытой полости рта можно было видеть небольшой зазор, находившийся непосредственно у края отломанной кости отсутствующей верхней челюсти. Затем, взяв в руки долото, он увеличил отверстие и при помощи пинцета достал из основания черепа небольшой инородный предмет, обнаруженный на рентгеновских снимках.
– Нет, это не пуля. Выглядит как металлическая капсула, – с удивлением пробормотала Яо.
Да! Это была не пуля!
Херцфельд при помощи лупы принялся изучать овальный, окрашенный в зеленый цвет цилиндрик и обнаружил желобок, словно экватор разделявший капсулу по центру на две части.
«Похоже, что эту штуку можно открыть», – подумал он. При помощи плоскогубцев и пинцета ему удалось развинтить цилиндр. Внутри обнаружился крошечный клочок бумаги размером не больше половины ногтя человеческого мизинца.
– Вам помощь нужна? – поинтересовалась Яо, наблюдая, как профессор осторожно разглаживает находку.
Тем временем Херцфельд положил листочек под микроскоп.
– Продолжайте исследование области живота. С этим я и один справлюсь, – ответил он, наводя резкость в окулярах.
На первый взгляд нанесенные на бумагу значки выглядели как мелкие соринки. Однако после поворота предмета на сто восемьдесят градусов стали различаться нанесенные на него цифры, которые походили на номер мобильного телефона. Херцфельд хотел уже было поделиться со своими коллегами странной находкой, как вдруг обнаружил под цифрами несколько маленьких букв.
Пульс у профессора мгновенно участился, на лбу выступили капельки пота, а во рту пересохло. В мозгу же Херцфельда забилась одна-единственная мысль: «Пусть это окажется всего лишь совпадением!»
Ведь буквы в записке, которую он только что извлек из изувеченного трупа, сложились в имя Ханна.
То было имя его семнадцатилетней дочери!
Глава 7
Херцфельд не мог припомнить, когда в последний раз у него так сильно дрожали пальцы. Три раза он даже ошибся в наборе цифр на своем мобильнике, а потом вообще чуть было не выронил телефон из рук. Все его внимание было сосредоточено на поисках ответа на вопросы: «Что бы это значило? Кто внедрил записку в голову женского трупа?»
Все это происходило в кабинке мужского туалета в конце служебного коридора, где профессор закрылся от посторонних глаз. Ему следовало поторопиться, так как он оставил своих коллег возле секционного стола, сказав, что ему надо отлучиться на пару минут. Те, конечно, удивились тому, что Херцфельд нарушает им же самим установленные правила не выходить из помещения во время проведения вскрытия, но промолчали.
Наконец соединение было установлено.
Надо отметить, что благодаря многочисленным усилителям мобильная связь во всем здании, включая подвалы и лифты, обычно была безупречной. Обычно, но только не на этот раз!
Он набирал номер четыре раза, но связь постоянно с треском обрывалась.
«Черт! Откуда взялись эти помехи?» – удивился профессор.
Затем ему все же ответили.
– Алло, алло! – проговорил в телефон Херцфельд.
Однако в мобильнике сначала послышался голос не живого человека, а автоответчика, сработавшего с каким-то непонятным звуком. И это была не обычная в таких случаях запись, а приветствие, обращенное именно к нему, что внушило профессору еще большую тревогу, чем те обстоятельства, которые побудили его позвонить по найденному незнакомому номеру.
Почему-то он был уверен, что свяжется по нему со своей дочерью, ведь тело было так жестоко изуродовано намеренно, и складывалось ощущение, что преступник явно рассчитывал на то, что вскрытие будет проводить именно Херцфельд. Видимо, злоумышленнику было известно, что при таком жестоком и необычном убийстве к судебно-медицинской экспертизе будет обязательно привлечен руководитель берлинского спецподразделения «экстремальных преступлений».