От этой мысли пришёл очередной укол боли, но я постарался его игнорировать, и принялся чистить пойманную мной рыбу. Я быстро выяснил, что зачарованные клинки для чистки рыбы подходят просто ужасно. Они просто слишком острые. Мой нож всё время резал шкуру, а не отскабливал чешую. В конце концов я вынужден был использовать тыльную сторону ножа, что не было идеальным, но работало.
Сосредоточившись на работе, я перестал следить за тем, чем занималась Роуз. Осознав, что её нет рядом, я на миг запаниковал, прежде чем заметил её магическим взором. Она уже возвращалась, неся в руках сухие ветки.
— Не уходи далеко, — сказал я ей наверное слишком сурово.
— Я и не уходила далеко…
— Тут опасно, Роуз. Рядом могут быть самые разные хищники, — с укором сказал я ей.
Она подняла бровь:
— Ты бы заметил их своим магическим восприятием. Ветки были совсем рядом у опушки.
— Нам не нужны дрова. Мы можем готовить и без них, — настаивал я. — Некоторых местных хищников мне очень трудно заметить. Тут есть земляные пауки, выглядящие почти как камни. В прошлый раз я их пропустил, когда Пенни…
Её лицо смягчилось:
— Её рука?
— Нет, то были медведи, — наконец сказал я, но осознал, что мои страхи все смешались в кучу. Одновременно злой и сбитый с толку, я просто гневно посмотрел на Роуз.
Неукротимая Роуз Торнбер некоторое время изучала меня взглядом, затем уступила:
— В будущем буду осторожнее.
Я начал складывать ветки домиком. Несмотря на мои страхи, я вынужден был признать, что идея была хорошей. Благодаря дыму вкус рыбы будет лучше, чем если бы я просто нагрел её для приготовления.
— Прости, что сорвался, — попросил я прощения.
На её лице была странная улыбка, когда она ответила:
— Ничего. Я сделала бы то же самое, если бы ты куда-то ушёл. Я не могу ожидать от тебя больше, чем от себя самой, так что всё честно.
Воспользовавшись магией, чтобы поджечь дрова, я вскоре развёл костёр, хотя нам ещё предстояло подождать, пока он немного прогорит, прежде чем вешать над ним рыбу. Пока что я занялся тем, что заострял одну из тонких веток, делая вертел.
— Странная мы с тобой пара, — сказал я, работая.
— Люди — вообще странные существа, — сказала Роуз. — Мы не так уж отличаемся от всех остальных, — выдала она своё мнение, а потом встала, и пошла к воде. — Я вся в песке. Думаю, я немного искупаюсь, пока ты готовишь. — Затем она сняла верхнюю часть того, что прежде было платьем, и начала стягивать через голову льняную сорочку. — Можешь смотреть.
Мои щёки запылали, и я отвёл взгляд, заставив её засмеяться.
— Всё честно, — добавила Роуз, прежде чем начать медленно, томно идти к воде. Я знал это не только благодаря магическому взору, но и потому, что повернулся за ней наблюдать, как только понял, что она больше на меня не смотрит. Пусть она и разрешила, я всё равно чувствовал себя из-за этого весьма порочным, будто я был мальчишкой, пытающимся украсть пирог, а не мужиком за сорок.
Некоторые вещи никогда не меняются.
Позже, когда она высохла, и мы ели нашу рыбу, Роуз подняла тему, о которой я много думал:
— Ты не спросил меня о Тирионе, — сказала она.
Выражение моего лица не изменилось:
— Это не моё дело.
На её же лице было любопытство, будто она нашла какой-то интересный объект для изучения:
— Правда?
— Правда, — подтвердил я. — Я не в праве тебя судить, Роуз. Если уж на то пошло, мне следует тебя благодарить. Ты оставалась на моей стороне, несмотря ни на что. — В определённом смысле, мои слова были правдой, и я определённо считал, что должен ей — но в глубине души от мыслей о том, что ей приходилось делать, у меня сводило нутро.
— Какое благородное заявление, — сделала наблюдение Роуз. — Это всегда меня восхищало в тебе. Большинство мужчин узлом бы завязались от ревности.
Если честно, моё нутро уже завязалось узлом, и её слова делу не помогали:
— Давай не будем об этом, — отозвался я. — Я восхищаюсь твоим упорством. На этом и остановимся.
Она вздохнула:
— Ладно. Поговорим о другом. Легко ли тебе было оставаться благородным после того, как Дориана и Пенни освободили из плена?
Много лет назад Пенни и Дориан были в плену у шиггрэс, и те использовали их, чтобы давить на меня. Держали их какое-то время, в цепях, голыми, и наверняка им было очень холодно. Позже я сказал Пенни, что не винил её ни за что того, что могло там случиться. В конце концов, люди — это люди, и в отчаянных ситуациях всем хочется утешения, хотя в душе, тайком, меня это доставало. Роуз произнесла это всё невинным тоном, но тема была для меня больной, и она должна была знать об этом, раз подняла её сейчас.