Но его жена не шелохнулась, поэтому после ещё нескольких устных попыток пробуждения он потряс её за плечо. Её тело было вялым и неотзывчивым.
— Сколько ж ты выпила? — пробормотал он.
— Не слишком много, Лорд Эйрдэйл, не бойся, — послышался у него под ухом женский голос.
Он встревоженно мотнул головой, или, точнее, попытался… казалось, что всё происходило медленнее, чем положено. Рядом с его кровати сидела прежде остававшаяся незамеченной фигура, старая женщина, которая, похоже, позаимствовала стоявшую у туалетного столика его жены табуретку. Женщина приветливо улыбнулась ему, когда их взгляды встретились.
— Ты кто? — спросил он, жалея, что не может выдержать нужный тон голоса. Он был слишком онемевшим, чтобы выразить ощущаемое им возмущение.
— Старая подруга, — ответила она. — Довольно скоро ты всё поймёшь. — Подавшись вперёд, карга взяла влажную тряпку, и вытерла что-то с его губ и подбородка. Затем она встала, и подошла к камину, после чего бросила тряпку в огонь.
Наблюдая, он осознал две вещи. Во-первых, кто-то добавил в камин дров — в противном случае там было бы только угли, поскольку перед отходом ко сну сам он топлива не подбрасывал. Во-вторых, на старухе была пара тяжёлых рабочих кожаных перчаток. Спалив тряпку, она сняла перчатки, и их тоже бросила в огонь, позаботившись о том, чтобы они сгорели полностью.
— Не знаю, кто ты такая, но я сейчас вызову охранника, — сказал Эйрдэйл. — Тебя высекут за то, что вошла в мою спальню без приглашения.
Старая женщина засмеялась:
— Валяй. Они так же смогут объявиться, как твоя жена может проснуться. Этой ночью все крепко спят, мой дорогой Граф.
Отказываясь пугаться, он позвал, крича настолько сильно, насколько мог. Дэвид Эйрдэйл имел объёмные лёгкие, и хотя в этот момент его голос был слабее обычного, он всё ещё был довольно громким. Все обитатели дома должны были вскоре объявиться.
Но не объявились. Когда его голос стих, в коридорах царила зловещая тишина. Старуха вернулась на место рядом с его кроватью, и вытащила вторую пару перчаток. Эти более облегающие перчатки из оленьей кожи в большей степени подходили для леди, чем для этой женщины.
Тут он её узнал. Это была его новая прачка, которую наняли лишь неделю тому назад.
— Я тебя знаю! — воскликнул он. — Где ты украла эти перчатки?
Старуха снова улыбнулась, затем подняла руку, любуясь хорошо выделанной кожей:
— О, они у меня хранятся уже много лет. Их для меня заказал мой покойный муж. Я обычно не надела бы их для чего-то подобного, но сейчас ношу их в качестве предосторожности.
Что-то в её поведении, отсутствие у неё страха или уважения, и, почему-то, её перчатки — всё это заставило сердце Графа Эйрдэйла содрогнуться от страха.
— Кто ты? Чего ты хочешь? — Он снова попытался подняться, но женщина придавила его обратно к кровати на полпути. Он чувствовал себя слабым как котёнок.
— Старая подруга твоего отца, — таинственно ответила она. — Он какое-то время был моим клиентом, хотя сомневаюсь, что он меня упоминал. Немногие мужчины хвалятся перед сыновьями о своих походах по шлюхам.
— Мой отец мёртв, — возразил Дэвид, и его не заинтересовала бы старая карга, будь он жив.
Старуха захохотала:
— О, я в те годы была гораздо моложе. Это было за десятки лет до того, как Королева решила укоротить жизнь твоему покойному отцу.
Отца Дэвида Эйрдэйла казнили за измену Королю Джеймсу, и он не любил, когда ему об этом напоминали.
— Не знаю, что за игру ты затеяла, ведьма, но твоя дерзость лишь усугубит наказание.
Женщина потянулась, и подняла левую руку Эйрдэйла своей собственной, после чего пристально осмотрела на свету. Он удивился, увидев лёгкую дрожь.
— Осталось уже недолго, — заметила она. — Зелье уже начало работать.
— Ты меня отравила? — выпалил он, и покосился на жену. — А Марсэлла?
Карга пренебрежительно махнула на Марсэллу рукой:
— Она просто крепко спит. Утром она очнётся в добром здравии, в отличие от тебя.
Дэвид Эйрдэйл снова сел, и в этот раз она его не остановила. Накренившись вперёд, он вывалился из кровати, и упал на колени.
— Тебя за это вздёрнут, — горько произнёс он. — Давай противоядие. Заплачу всё, что пожелаешь.
— Пожалуйста, зови меня Элиз, — сказала женщина. — Поскольку я — старая знакомая твоего отца, то нам следует обращаться друг к другу по имени.
Снова уставившись на неё, он рассмотрел её лицо, и на него понемногу начало снисходить понимание:
— Торнбер?
— Так-то лучше, — сказала Элиз. — Яд начинает пробуждать твои мыслительные способности, противодействуя снотворному, которым я заставила тебя лечь пораньше. Вот, почему у тебя дрожат руки. В конце концов начнётся жжение.