– Держите себя в руках, мистер Лонгботтом, – говорит Кингсли. – Никто не обвиняет вас в пособничестве Волдеморту.
Он выразительно смотрит на усатого гомофоба. Тот немного скисает под взглядом министра, но тут же снова находится:
– Я никого ни в чем не обвиняю! Но где гарантия, что Снейп не применял никаких заклятий или зелий, чтобы переманить этого славного мальчика на свою сторону? – он весьма невежливо тычет в меня костлявым пальцем.
– Это уже слишком! – не выдерживаю я. – Вы, однако, лицемер! Сначала меня черте в чем обвиняете, а теперь я уже «славный мальчик»! Вас так нервирует моя ориентация? Если да, то спешу успокоить – въедливые, вредные, усатые старикашки не в моем вкусе!
– Мистер Лонгботтом! – Кингсли сурово сдвигает брови. – Сделайте милость, проявляйте уважение к Визенгамоту!
– Я с удовольствием начну проявлять уважение к Визенгамоту, господин министр, как только увижу, что Визенгамот проявляет уважение ко мне, – я стараюсь говорить спокойно и смотреть ему в глаза. – Почему мне приходится сидеть здесь и оправдываться? Я что, преступник? Если да, то будьте любезны предъявить мне конкретное обвинение. С какой стати я должен рассказывать вам о вещах, которые даже с близкими друзьями не всегда хочется обсуждать? Моя личная жизнь, равно как и личная жизнь Северуса Снейпа, никого не касается, пока вы не докажете, что она имеет прямое отношение к выдвинутым обвинениям. Вы все просто лицемеры! Вас возмущает то, что Пожиратели смерти пытались сделать магглорожденных волшебников людьми третьего сорта, а сами-то чем лучше?
Кингсли растерянно молчит – такого выпада он от меня явно не ожидал. Усатый гад Мендус оттягивает ворот мантии, шумно дышит и выглядит так, точно его вот-вот хватит удар. По залу гуляет шепоток, но я к нему не прислушиваюсь и к зрителям не поворачиваюсь, продолжая сверлить глазами членов Визенгамота.
– Мистер Лонгботтом, – неожиданно мягко произносит молчавшая до сих пор мадам Янг, – боюсь, вы просто неправильно нас поняли. Оно и неудивительно, поскольку ситуация весьма специфична. Дело в том, что мотивы личного характера зачастую оказываются решающими. Наши вопросы никак не связаны с вашей ориентацией, однако сам факт ваших отношений с профессором Снейпом заставляет нас взглянуть на дело с другой стороны. Вы ведь наверняка и сами знаете, что чувства нередко туманят разум. Пока нам не стали известны личные мотивы, мы могли позволить себе ориентироваться исключительно на ваши слова, но сейчас это невозможно. Если у вас есть какие-то конкретные доказательства, мистер Лонгботтом, самое время предъявить их.
Я подавляю вздох. Шайенна Янг разложила все по полочкам, придраться не к чему. Странно только, что она ведет себя так мирно. А ведь на Гарри набросилась, точно голодный Эфферус…
Конкретные доказательства… Хорошо им говорить! Нам ведь приходилось соблюдать тайну. Вмешивать эльфов я не могу, да и кто им поверит? Они ведь директору школы подчиняются. Есть только одно доказательство, которое наверняка произведет на них впечатление.
– Хорошо, – говорю я обреченно. – Кое-что у меня действительно есть.
Члены Визенгамота только что не спрыгивают со скамей. Все остальные тоже наверняка внимательно прислушиваются.
– Все вы, конечно, слышали о Пророчестве и о том, что Гарри называли Избранным, – начинаю я. – Мы с Гарри родились с разницей в один день, и изначально это Пророчество подходило нам обоим. Но потом чаша весов склонилась на сторону Гарри. Ситуации, когда под одно Пророчество подходят несколько человек, случаются редко, и в этом случае те, кому не досталась главная роль, становятся как бы помощниками Избранного…
– Откуда вы это взяли? – раздраженно перебивает Мендус.
Я моргаю. Честно говоря, был уверен, что уж они-то слышали об этом. Но члены Визенгамота смотрят на меня с недоумением, и даже дотошная Шайенна Янг выглядит удивленной.
– Я о таком читала, – неожиданно произносит дребезжащим голоском сухонькая старушка с последнего ряда, которая до этого момента даже глаз не открывала. – Есть такая книга – об истинных и ложных Пророчествах.
– Да-да, так она и называется! «Пророчества истинные и ложные»! – радостно подтверждаю я, надеясь, что у старушки нет маразма.