– Допустим, все это так, но ваше поведение аморально, юноша! Вступать в интимные отношения в столь юном возрасте, да еще и с мужчиной, который старше вас, на территории школы… Какая гнусность!
– Да что вы говорите! – выкрикиваю я, не веря своим ушам. – Это семнадцать – юный возраст? Или вы не в курсе, что в прежние времена многие дети поступали в Хогвартс уже женатыми парами, и для них даже оборудовали специальные спальни?
– Что за чушь?
– Чушь? Как же! Я, знаете ли, не только учебники читаю, в которых больше лжи, чем в речах Волдеморта! Будете и дальше спорить? Или начнете твердить, что одиннадцатилетние супруги были, по крайней мере, разного пола? Может, перечислить вам знаменитых волшебников гомосексуальной ориентации? Я, между прочим, могу!
Ага, и начну, пожалуй, с Дамблдора. Вот где сенсация! Впрочем, нет, ни к чему свою ориентацию позорить.
– Совершенно излишне, мистер Лонгботтом! – быстро говорит Кингсли.
– А что такое? – притворно удивляюсь я. – Не бойтесь, вас не назову, вы на гея не похожи.
Кингсли теряет дар речи. Над верхней губой и на лбу блестят капельки пота. Надеюсь, его не хватит удар.
– Вы просто хам и наглец! – заявляет Мендус, шевеля усами.
У меня возникает дикое желание выхватить палочку, заорать: «Круцио!» и посмотреть, как он будет корчиться от боли. Вот так нормальные люди и становятся Пожирателями смерти.
Конечно, ничего подобного я не делаю. Да у меня бы и не получилось. Палочки на входе у нас не отбирали, но в зале суда действуют чары, блокирующие почти всю магию. Поэтому я просто вскакиваю с неудобного кресла и ору не своим голосом, окончательно потеряв контроль над собой:
– Вы смеете называть меня хамом после того, как открыто обвинили в пособничестве Волдеморту? Да за такое мне следует прямо сейчас вызвать вас на дуэль! Впрочем, вы, по крайней мере, говорите то, что думаете. А многие из присутствующих помалкивают, хоть и согласны с вами. А встать и высказаться у них кишка тонка, потому что только и способны за спиной косточки перемывать. Трусы и лицемеры!
– Мистер Лонгботтом, я понимаю, что вы взвинчены… – успокаивающе произносит Кингсли.
Но у меня нет ни малейшего желания его слушать.
– Да ни черта вы не понимаете! – кричу я, сжимая кулаки. – Ни черта! Хотя от вас я ожидал большей душевной чуткости. Вы ведь тоже сражались с Волдемортом, долго были в бегах. А теперь что? Я не о себе сейчас говорю – мне, как вы уже, наверное, поняли плевать на все. Но Северус, черт побери, сделал для магического мира больше, чем весь ваш Орден Феникса вместе взятый! И у вас поворачивается язык спрашивать, не тащил ли он меня в постель силой!
– Мистер Лонгботтом… Невилл…
– Не желаю я вас слушать! – взвиваюсь я. – Мне полгода хватило, чтобы понять, что Северусу можно доверять, и пары месяцев – чтобы догадаться, что он на нашей стороне. А вы все только из-за Дамблдора его терпели. И никому даже в голову не пришло глаза раскрыть и задуматься! А все потому, что он не прыгал от восторга при виде Гарри, не лицемерил и не пытался подружиться со своими коллегами, а теперь еще и такие подробности о личной жизни выясняются! Ах, да, он же еще и в Слизерине учился! Мне противна политика Волдеморта в отношении магглорожденных, но ваша политика в отношении слизеринцев ничуть не лучше! – от ярости я окончательно перестаю что-либо соображать. – Сегодня выступала моя подруга Астория Гринграсс, которая помогала мне в школе. И что я слышу, когда рассказываю об этом? «Она же слизеринка!». Действительно, раз она слизеринка, то априори должна грезить о темной метке и службе Волдеморту! Драко Малфой тоже, кстати, мне помог, и вы наверняка сейчас изумляетесь! И Финеас Блэк, портрет которого таскала в сумке Гермиона, и который предупреждал Северуса обо всем, что с ними случалось, тоже не вызывал у вас никакого доверия! Да даже на профессора Слагхорна, который вообще с Пожирателями смерти никак не связан, наши преподаватели весь год косо смотрели! Скажете, это нормально? И что же теперь начнется, когда в Хогвартс поступят новые слизеринцы? Да их просто затравят! Если до последней войны, стоило ребенку отправиться в Слизерин, студенты остальных трех факультетов тут же начинали презрительно морщиться, то сейчас еще хуже будет! Вот вы, – я перевожу дыхание и поворачиваюсь к Шайенне Янг, которая с любопытством, смешанным с удивлением, слушает мою пламенную речь, – вы ведь тоже учились в Слизерине. Наверняка у вас было немало проблем из-за этого, когда вы работали в Аврорате!
– Вы так не нервничайте, мистер Лонгботтом, – неожиданно мягко и дружелюбно произносит она. – Мы, слизеринцы, умеем за себя постоять. Как бы на нас не давили.