– Ладно, – я решаю больше не говорить с ним о ней, в конце концов, меня там не было, и я не имею права делать выводы. – А при чем тут Малфой?
– При том, что он счел меня перспективным. Ни о какой дружбе речи, конечно, в то время не шло – меня злила его снисходительность. Но, по крайней мере, на факультете ко мне никто не лез. Курса с третьего я начал зарабатывать – сначала делал за других студентов домашние работы, потом стал готовить зелья на заказ. С пятого курса начали приходить заказы со стороны, якобы от Люциуса, который на тот момент уже окончил Хогвартс. Их мне передавали сокурсники. Они же потом забирали готовые зелья и передавали мне деньги.
Я моментально соображаю, что к чему. Северус подтверждает мои догадки:
– Некоторые из зелий были запрещенными. Меня это не смущало. В то время я интересовался Темными искусствами, а многие запреты казались мне глупыми. Конечно, я довольно быстро разобрался, на кого работаю… Разобрался, но продолжал в том же духе.
– Но ты не собирался становиться Пожирателем смерти? – уточняю я.
– Честно говоря, долгое время я об этом даже не задумывался, – признается Северус. – Мне нужны были деньги, и я их получал. Все остальное меня не волновало. Я наивно полагал, что могу готовить зелья, пока считаю нужным, а потом просто прекратить, и никто меня силой к Тем… кхм… к Волдеморту… не потащит.
– И что? Потащили?
– Не говори глупости! – фыркает он. – Сам пришел. Когда я учился на седьмом курсе, Люциус пригласил меня на рождественские каникулы, намекнув, что со мной хочет познакомиться важный человек. Я сразу понял, о ком идет речь.
– И не испугался?
– Я был идиотом. Решил, что посмотрю, что к чему, после чего приму окончательное решение. В школу вернулся с темной меткой.
– Он заставил тебя принять ее? – с ужасом спрашиваю я.
– Хотелось бы ответить утвердительно, но нет, – вздыхает Северус. – Темный Лорд… Волдеморт, чтоб ему вечно гореть!.. умел найти подход к кому угодно. Он хорошо разбирался в людях и сразу видел все слабые места. Знал, на что надавить, понимаешь? Я был вне себя из-за отношений Лили и Поттера. Мародеры, которым она больше не мешала, окончательно сорвались с цепи. Да и она сама, по правде сказать, не упускала случая отпустить в мой адрес колкий комментарий, а язык у нее был острый… К тому времени я ее почти ненавидел… Кроме того, летом умер отец, а мать, вместо того, чтобы взять себя в руки, начала прикладываться к бутылке… Я себя не оправдываю! – со злостью говорит он, вцепившись в подлокотники так, что пальцы белеют. – И не жалуюсь! Я лишь говорю, что Волдеморт, – на сей раз ему удается произнести это имя без запинки, – нашел, чем меня взять, а я был таким идиотом, что попался на удочку. Он говорил, что я смогу отомстить своим обидчикам, рассчитаться за все зло, которое они мне причинили. Что я смогу взлететь так высоко, как никто другой, поскольку мои способности воистину незаурядны. Что «эта грязнокровка» еще пожалеет, что так со мной обошлась, но будет поздно. Что мне будут доступны такие области магии, о которых обычные волшебники даже не помышляют. Обычная чушь, но на меня она подействовала.
– И что было дальше? – осторожно интересуюсь я.
– А что могло быть дальше? – он пожимает плечами, постепенно успокаиваясь. – Я окончил школу, служил Волдеморту. Надо заметить, во время учебы обо мне и Лили ходило много сплетен. Поэтому мои, так сказать, коллеги были убеждены, что я был от нее без ума, но получил отпор. Тем… Волдеморт!.. тоже так считал. Я по понятным причинам не пытался их переубедить. Несчастная любовь вполне может быть поводом для отсутствия личной жизни. Тем более, личная жизнь меня на тот момент совершенно не интересовала. Да и о Лили я, честно говоря, практически не думал. Я изучал Темные искусства, причем, многому Волдеморт учил меня лично. Остальное время проводил в лаборатории, которую оборудовали специально для меня, работал над зельями. На то, что бóльшая часть этих зелий – яды, я старательно закрывал глаза. Мне был интересен сам процесс. Даже не знаю, сколько человек я убил…
– Ты никого не убивал! – возражаю я.
– Не спорь, – Северус качает головой. – Я знаю, в чем виноват, и не беру на себя больше. Уже нет.
– Когда ты решил уйти от него? – спрашиваю я, чтобы не заострять внимание на его «работе».
– Считаешь, я сам это решил? – он смотрит на меня, прищурившись.
– Да, – твердо говорю я.
– Ты прав, – он усмехается. – Я рассказывал тебе, что общался с Регулусом Блэком?
Я мотаю головой.
– Он прицепился ко мне, едва поступил в Хогвартс. Безошибочно определил, кого из слизеринцев его старший братец больше всех ненавидит. Поначалу я не обращал на него особого внимания, а потом привык. Он был забавным парнем, патологически честным и ужасающе наивным для слизеринца. Шляпа была права, когда сказала, что ему место в Гриффиндоре. Метку мы приняли в один день. Долгое время он искренне верил в идеалы, о которых говорил Волдеморт. Слушая, как он, словно попугай, твердит о чистокровных традициях и коварстве магглорожденных, я с трудом сдерживал смех и невольно задавал себе вопрос: что я здесь делаю, если не верю в это? Смотрел на полубезумную Беллатрикс и думал: неужели и я стану таким же? Большие деньги и перспектива титулов и наград уже не казались мне такими привлекательными, как раньше. О Лили я почти не думал – без нее даже было легче, месть Мародерам тоже перестала меня занимать. Единственное, что по-прежнему увлекало – это знания, но я чувствовал, что этого уже недостаточно. А потом Регулус неожиданно пришел ко мне домой среди ночи. Он вел себя, как безумный. Твердил что-то об эльфе, о пещере, о том, что Темный Лорд зашел так далеко, как нам и не снилось. Говорил, что я должен бежать, пока могу. В чем именно дело, он мне так и не объяснил, а потом просто аппарировал. Больше я его не видел. На следующий день со мной связалась его мать и сообщила, что Регулус пропал. Я сразу понял, что его эльф, Кричер, что-то знает, но ничего не добился. Волдеморт, недолго думая, объявил, что Регулус – предатель, и внес его в «Зеленый список».