– Ах да! – хмыкаю я. – Публичный дом, кажется, был у твоей благодетельницы Дарлин.
– Вот только не напоминай мне о Дарлин! – он болезненно морщится. – Я уже устал ловить студентов перед ее портретом!
– А я тебе миллион раз объяснял, что студентов надо ловить не перед ее портретом, – невозмутимо говорю я, с неимоверным трудом сдерживая подступающий хохот, – а после ее портрета. Тогда они будут вести себя значительно спокойней.
– Не надо меня учить, как обращаться со студентами! – окончательно разъяряется Невилл.
– Ты вообще-то мой подчиненный, – замечаю я. – Имею право, знаешь ли. Не будь таким ханжой. Сам на седьмом курсе из моей постели не вылезал, а подросткам развлекаться мешаешь.
– Так нечестно! – возмущается он. – Это не одно и то же!
– Как это по-гриффиндорски!
– Перестань приплетать мой факультет!
– А ты веди себя разумно, – советую я. – Ликвидировать подростковый секс в стенах школы еще никому не удавалось. Все, что мы можем с ним сделать, – это предотвратить негативные последствия. Контрацептивные зелья студенты получают с тыквенным соком уже лет двести, следовательно, беспокоиться не о чем.
– А если кого-то против воли…
– Это уже слишком, – перебиваю я. – Хогвартс, конечно, безумное место, но изнасилований не было даже при Кэрроу. Портрет Дарлин не просто так здесь висит, да и эльфы со студентов глаз не спускают. В очередной раз повторяю: оставь детей в покое и перестань вести себя как сумасшедший папаша. И мне не надоедай этими глупостями! Лучше вернемся к нашему разговору. Кажется, ты нес какую-то невнятную чушь о Рите и ночных клубах?
– Северус, давай договоримся, – говорит Невилл, насупившись. – Ты перестаешь притворяться, будто не имеешь отношения к этому клубу, а я не стану напоминать, что это именно ты дал Рите деньги на его открытие, ладно?
Сдержать смех мне все-таки не удается. Ну, это не страшно. Из себя я его все равно вывел. А злиться по-настоящему он не умеет. Во всяком случае, не на меня. Вот и сейчас – стоило мне только дать волю эмоциям, как его светлые глаза моментально потеплели, а губы, словно сами собой, растянулись в улыбке.
– Вообще, ты, по-моему, слишком много общаешься с этими своими стервозными дамочками, – замечает он.
– Просто с твоими стервозными дамочками мне скучно, – я пожимаю плечами.
– Это с Тори тебе скучно? Ври больше!
– Тори весьма интересная особа, но по шкале стервозности до той же Риты ей далеко. А мне нравятся стервы. Общение с ними так тонизирует.
– Это потому что ты сволочь! – заявляет он.
– Несомненно, – усмехаюсь я. – И это меня вполне устраивает.
Невилл бросает на меня странный затуманенный взгляд и возвращается к просмотру почты. Вдруг он неожиданно с силой бьет себя ладонью по лбу, вскакивает на ноги с испуганным выражением лица и тут же успокаивается, облегченно вздыхает и падает обратно в кресло. Я, вопросительно подняв бровь, наблюдаю за этой впечатляющей сценой.
– Завтра! – на выдохе выпаливает он.
– Что – завтра? – спокойно уточняю я, сразу догадавшись, о чем идет речь.
– Выставка Энтони! Мерлин, он ведь мне напоминал, а я совсем забыл!
Я решаю не говорить, что и сам напомнил бы ему о выставке завтра утром. Пусть помучается, это полезно. Иначе окончательно расслабится и взвалит на меня ответственность за все собственные обязательства.
– Ты ведь меня отпустишь? – спрашивает Невилл, глядя на меня умоляюще.
Нет, ну что за дурак? Как, интересно, я мог бы его «не отпустить»? Обездвижить, связать и засунуть под кровать? Кажется, он несколько преувеличивает полномочия директора школы. Даром, что сам заместитель.
– Пожалуй, – самым серьезным тоном говорю я. – Но с тебя должок.
– Конечно, все, что скажешь! – радостно кивает он.
Только чудом мне удается не закатить глаза и не выругаться. Некоторых людей жизнь ничему не учит. Это уже даже не дурость, это – тяжелая форма слабоумия. То есть, исчезнуть посреди африканских джунглей на двое суток, а потом вернуться с дебильной улыбкой, поломанными ребрами и обездвиженным Эфферусом подмышкой – это мы можем, а вот проявить хоть малую толику сообразительности – это нам уже недоступно. Если кто-нибудь мне объяснит, почему я до сих пор терплю этого болвана, я буду ежедневно собственноручно готовить для этого человека Феликс Фелицис.
– А что с экзаменационной комиссией? – на всякий случай уточняет Невилл.
– Не думаю, что мы можем понадобиться им после ужина. В крайнем случае, Минерва чем-нибудь их займет.
– Мы? Ты тоже пойдешь?
– Почему нет? – я пожимаю плечами. – Энтони хороший художник, и меня, кстати, он тоже приглашал.