В онтогонистическом же аспекте (индивидуального бессознательного) вообще нет никаких предшественников, есть все тот же человек, совершивший сейчас данные действия, но испытавший в прошлом негативные, психотравмирующие воздействия, оставившие в его душе незаживающие раны, которые иногда начинают кровоточить, когда создаются условия, субъективно и бессознательно воспринимаемые как провоцирующие.
Таким образом, следует различать Тень коллективного бессознательного и Тень индивидуального бессознательного. У них есть общие характерные имманентные черты. Во-первых, это невспоминаемость. Тень отодвигается в самые потаенные, тщательно замаскированные уголки психики человека и человечества. Во-вторых — это возвращаемость, все время напоминающая нам, что даже новорожденный начинает жить не с чистого листа, ему достанется то, что уже имеет человечество в качестве коллективного бессознательного. От нравственного воспитания зависит, проявится ли оно в дурных или одобряемых поступках. Тень хранит в себе плохое (я предлагаю договориться так), но в невспоминаемое индивидуальное или коллективное бессознательное могут быть впаяны светлые, радостные страницы прошлой жизни человека или человечества, постоянно и чаще незаметно помогая жить. Они существуют наряду с Тенью. Собственно, возвращаемость тех и других делает их всегда актуальными, иначе им было бы место в музее, правда трудно сказать в каком.
Мощные взрывы Тени в виде тоталитарной агрессии, каннибализма, инцеста и др. могут быть неожиданны для самого преступника, их часто отказываются понимать и окружающие, а обыватели обычно все приписывают психическим расстройствам. На самом же деле это грозно заговорило бессознательное, вдруг вырвавшееся из, казалось бы, стальных оков цивилизации, из потаенных глубин коллективного бессознательного, куда человек помимо своей воли и совместно с социальной средой и общественными институтами старался глубоко и, как он надеялся, надежно и навсегда его упрятать. Во многих случаях это оказывается совершенно безосновательным самоутешением, и очень старые, вроде давно забытые еще в детстве человечества явления неожиданно вырываются на поверхность, причем, что самое страшное, остановить агрессивную лавину, другие преступления против личности, которые исследовались в этой книге, чрезвычайно трудно, а чаще невозможно, иногда по причине полной неожиданности. Взрыв и вызванный им обвал неумолимо сметают все на своем пути: социальные и самые строжайшие запреты, все установления культуры, жалость и сострадание, даже страх перед возможными последствиями для себя и страх ответной физической агрессии.
Даже в самых богатых и развитых обществах есть слой весьма примитивных людей, ведущих природное существование, мало отличающееся по-существу от первобытного. Они плохо освоили достижения культуры, знакомы лишь с ее азами, наиболее простыми формами, их потребности и интересы убоги и бездуховны, интеллектуальная жизнь сведена к нулю, они не знают таких категорий, как смысл жизни, и поэтому даже не ставят перед собой соответствующие проблемы. В их среде очень живучи предрассудки, древние традиции и обычаи, такие же символы и представления, антиобщественные привычки, влечения и пристрастия. Как писал К. Г. Юнг, «именно люди, живущие на низших, темных уровнях, следуют бессознательным влечениям души»[67]. Над ними возвышаются другие слои, с иными духовными и интеллектуальными свойствами, с иными духовными и интеллектуальными характеристиками, причем чем выше эти страты в духовном и интеллектуальном отношении, тем богаче, насыщеннее, содержательнее их характеристики. Иными словами, они более цивилизованы.
Коллективное бессознательное может проявлять активность во всех слоях общества, но чаще в низших, прежде всего в таких явлениях как каннибализм, инцест и убийство детей. Представители этих же стратов часто выполняют роли палачей, охранников, штурмовиков и т. д. при тоталитарных силах, но могут выбиваться наверх, даже на самый верх, где утонченные интеллектуалы замечались разве что в виде редчайшего исключения.
Вспышки яростных желаний и неосуществимых фантазий социально-политического характера тоже наблюдаются намного чаще, даже преимущественно, среди низших слоев населения. Сопротивление им способно спровоцировать еще более яростный натиск, причем вполне разумное сопротивление оценивается как злостное нежелание создать мир всеобщего счастья и благоденствия. Но все это не только дела прошлых лет, все это можно в полной мере наблюдать, например, в современном исламском экстремизме, который неизменно выступает с непомерными требованиями к остальному миру, причем готов реализовать их с помощью самых жестоких мер. В рамках этого экстремизма можно констатировать паралич сознательных планов, надежд и ожиданий при мощном выбросе из низших слоев населения индивидуального и коллективного бессознательного. Именно в этом следует усматривать активность исламских террористов, неиссякаемую дополняемость их рядов молодыми людьми из низших же слоев мусульманских стран, распространение суицидального терроризма, безоговорочную поддержку терроризма толпой в этих странах.