Жан-Марк не ответил, и Варфоломей с ноткой зависти добавил:
– Ты мог бы участвовать в соревнованиях.
Люсиль обрадовалась:
– Ты бы стал чемпионом мира, твоя мама увидела бы тебя, красавца, в газетах, не поверила бы своим глазам, а потом сошла бы с ума от ярости!
– А еще ты бы стал богатым, богатым, как царь Крез, – воскликнул Варфоломей, повторяя выражение отца, казавшееся мальчику весьма образным.
– Только представь свою фотографию! Ты – с огромными мышцами, а твоя мать в ужасе, ведь ты можешь прийти и отомстить!
Услышав слова Люсиль, Варфоломей вскочил, расставил ноги и выпрямился, демонстрируя мощные грудные мышцы и плечи. Дети расхохотались.
Официантка принесла Жан-Марку вазочку с мороженым. Оно выглядело еще более огромным, чем у Люсиль и Варфоломея. Мальчик посмотрел на сестру и, дождавшись одобрительного кивка, набросился на десерт.
Наступила осень, и Люсиль показалось, что если в семье и не восстановился прежний покой, то, по крайней мере, буря миновала. Тоска и печаль постепенно слились с бытом и утекли туда же, куда утекает мутная вода из-под вымытой посуды и выстиранного белья. Живот Лианы уже несколько месяцев пустовал. Жан-Марк поселился в комнате братьев, перестал кричать по ночам и опускать глаза, когда с ним заговаривают. Жан-Марк до такой степени вписался в обстановку, что все практически забыли о его происхождении и не могли себе вообразить семейное фото без него. Люсиль думала, что теперь семья, наверное, наконец-то состоялась – три мальчика, четыре девочки, – замечательная конфигурация и более чем достаточно народу в одном жилом пространстве, где, несмотря на тесноту, Люсиль занимала достойное место среди старших сестер. Что бы ни происходило, Люсиль оставалась папиной любимицей, папиным загляденьем, той, кому Жорж чаще всего улыбался, той, кого он во всем поддерживал и к кому относился с неизменным терпением, несмотря на нелюбовь девочки к школе и плохие оценки. Жорж лучше кого-либо другого мог оценить особый склад ума своей дочери, ее красноречие и проницательность. Люсиль надеялась на стабильность и равновесие, мечтала о том, чтобы невидимые связи между всеми членами семьи никогда не нарушились. Поэтому ее страшили расставания, отъезды, дистанция.
Когда родители сообщили, что отправляются на выходные в Лондон по приглашению одного из клиентов Жоржа, Люсиль восприняла это как новость о неминуемом землетрясении.
Целые выходные без мамы с папой!
Внезапно два дня показались Люсиль вечностью, и предчувствие беды встало комом в горле. Несколько минут Люсиль смотрела в пустоту, воображая всевозможные ужасы – удары, падения, ожоги – и каждого из братьев и каждую из сестер по очереди в качестве жертвы. Саму себя Люсиль представила под колесами поезда в метро. Девочка осознала, насколько уязвима и хрупка жизнь, жизнь в глазах Люсиль висела на волоске, зависела от неосторожного шага, от одной минуты. Все могло случиться, особенно худшее. Квартиры, улицы, города таили сплошные опасности, катастрофы, драмы.
Лиана и Жорж не имели права рисковать!
По щекам у Люсиль покатились слезы, и она спряталась за спиной Лизбет, которая внимательно слушала отца.
Жорж продолжал рассказывать о том, как спланирован уик-энд, и объяснял, что в отсутствие родителей ответственность за детей несет старшая сестра, но всем младшим предоставлен отличный шанс проявить самостоятельность. Старшим детям поручили готовить еду, водить маленьких на прогулки в сквер, следить за порядком и следовать указаниям Лианы, подробно расписанным на бумажке в клеточку рядом с меню на каждый день и рекомендациями по поводу того, что надо обязательно доесть, пока не испортилось. Мари-Ноэль, коллега Жоржа, обязательно проведает детей разок-другой, и ей в любой момент можно позвонить по телефону. Все ясно?
Разрешенной зоной пребывания по-прежнему оставались улица Клозель, улица Мильтон, улица Бюффо, сквер Монтолон. Запретная зона: сквер д’Анвер.
Лизбет кивнула, а Варфоломей сделал очень серьезное лицо. Люсиль посмотрела на брата и поняла, как восторгает его перспектива провести выходные без родителей. Дрожа всем телом, она вытерла слезы внешней стороной ладони. Ее охватил страх. Но только ее. Ее одну. Ведь она одна знала, что жизнь вечно подсовывает людям ломающиеся доски, машины без тормозов, головокружительные падения. Где-то вдалеке до сих пор эхом раздавался крик: «Они упали! Они упали!», но никто его не слышал.
На следующий день Лиана и Жорж поцеловали детей и каждому дали ценные указания. Варфоломею велели слушаться сестру и не вылезать в окна. Люсиль попросили отвлечься от книг и поучаствовать в домашних делах, малышей призвали к порядку и тишине. Инструкции по поводу бутылочек и сосок Виолетты мама расписала черным по белому и вверила Лизбет.