шкурой, он нацелился на меня.
И я уверена, что в его лице вижу не покровительство или обязательство. В этот раз, у него сто
процентов взгляд собственничества.
Глава Три
Я – его.
Это дикое выражение во взгляде Кейдена, я знаю, он старается, чтобы мы с Галло увидели это.
И я вижу. Я вижу это. Я понимаю это и чувствую это каждой частичкой себя. Собственность.
Требования. Контроль. Он хочет все это, но я не знаю почему. Как и не знаю, почему я не боюсь его
или этих мыслей. Я просто знаю, что Кейден Уилкенс отличный мужчина, и это необходимо для моего
спасения отметить, что женщина внутри меня тянется к нему, очень, полностью. До такой степени, что я даже близко не приближаюсь к цели, где беспокоюсь, уязвима факторами, которые могут быть
опасными, если его намерения относительно меня не такие честные, как он утверждает. И правда в
том, что мое глубокое чувство знает Кейдена, как утверждает детектив, он может быть для меня
больше, чем тот признается, и заставляет меня верить, что он честен, истинный свет в туннеле
темноты, который я не могу избежать.
- Возьмите мой номер телефон на случай, если я понадоблюсь, - приказывает Детектив Галло, возвращая мое внимание к себе.
Я поворачиваюсь к нему и замечаю, что он протягивает мне карточку. Я беру ее, бормоча
соответствующее «Спасибо», но не радуюсь вспышке удовлетворения в его глазах, что говорит мне, он знал, что Кейден стоял в дверях, когда отпускал это глупое предупреждение. Это также говорит
мне о том, что я правда втянута в игру, которую он играет с Кейденом, а не то, что он здесь, чтобы
помочь мне, заставляя задуматься о его настоящих мотивах.
Он смотрит на свои часы. – Я собираюсь рискнуть вернуться сюда сегодня вечером с прибором
для снятия отпечатков пальцев.
- Я думала, это будет завтра, - говорю я.
- Он не может дождаться снова меня увидеть, - говорит Кейден, требуя свое самоназначенное
место возле меня.
Эти двоя мужчин отключились от меня, смотрят друг на друга, оба положили свои руки на
перила. Их взгляды сталкиваются в взрывоопасной молчаливой ненависти. Галло выплевывает что-то
Кейдену на итальянском, и мне не надо знать язык, чтобы понять, что это непристойная грязь. Кейден, излучает абсолютный контроль, не награждает его ответом, а скорее разражается глубоким мужским
смехом, таким музыкальным, как и тяжелым. Галло сжимает зубы и говорит что-то, что я уверена, сквернее, чем предыдущее замечание, и скорее всего далекое от профессионального, в чем
заключается его работа. Кейден ухмыляется и отрывочно отвечает, за что награждается взглядом
Галло и кивком на дверь, что ни что иное, как приказ. Галло направляется к двери, уверенный, что
Кейден следует за ним. Кейден глядит на меня, подмигивает, небрежно идя за Галло, очевидно рад
реакции, которую он вызвал в другом человеке.
А затем оба мужчины уходят. Воздух немедленно изменяется, вынуждая меня выпустить
дыхание, которое не знала, что сдерживаю, злясь на то, какая я беспомощная, в полной власти двух
мужчин, которых едва знаю, один из которых соблазнил меня с тех пор, как я проснулась и назвала
его прекрасным. Все потому, что я не могу вспомнить, кто я.
Я смотрю на свои руки, где они лежат на покрывале, по крайней мере, они знакомы мне. Они –
мои, но эта кровать нет, но тем не менее, я позволяю этим мужчинам использовать меня, как канат в
игре по перетягиванию. Это облегчение узнать это о себе. Знать, что я сильная, человек действия, не
бездействия. Человек, который встает и смотрит в это зеркало. Да. Мне придется взглянуть на себя, и
возможно, только возможно, если я увижу себя, я полностью узнаю себя, и мотивы Кейдена, невинные
или нет, всплывут вместе с моим прошлым.
Мысль подстегивает меня к действию, и я откидываю покрывало и опускаю перила. Отдергивая
открытый халат, самое лучшее, что я могу, я разворачиваюсь, так чтобы мои ноги свисали с кровати, морщусь от звона в ушах, слабость заставляет меня остановиться, пока она не проходит. В момент, когда становится лучше, я скатываюсь с края матраса, пытаясь шагать по полу как можно маленькими
шагами.
- Какого черта ты делаешь?
Вздрогнув от звука голоса Кейдена, я напрягаю свои ноги, чтобы убежать, но вот только у меня