Брайан смотрел на неё, на её седые волосы, морщинки около глаз, поджатый рот. Слишком поздно. Не слишком поздно. Для кого? Для этой женщины, которая отталкивала его практически с момента рождения? Втянула его в бесконечную войну, которую вела со своим мужем, и относилась к нему, как к оружию, а не как к живому человеческому существу? И потом использовала его как источник дохода, при том что сама за всю жизнь никогда, ни в каком смысле его не поддержала? Все это было задолго до того, как она увидела Джастина выходящим из спальни. Слишком поздно? Она серьезно вообще? Что за херня?
— Мама. Я это ценю… — ничего он не ценил, разумеется. Но под обезболивающими он вялый и уставший. Не в состоянии ни скандал закатить, ни задорно огрызаться. Он хотел просто сказать ей и пусть уходит. А подумает он об этом потом. Или не подумает. Но все-таки она его мать… Брайан начал снова. — Мама. Наши с тобой отношения закончились, когда ты поверила, что я способен совратить собственного племянника. И вообще ребенка. А может, они закончились ещё раньше. Думаешь, ты сейчас словами что-то исправишь?
Он сам поразился от того, что сказал это безо всякой враждебности. Он слишком устал для эмоций. Эта женщина через столькое заставила его пройти… хватит уже.
Но опять же, может быть… Просто может быть…
— Ох, Брайан, — она покачала головой и подняла на него полный слез взгляд.
Что это было, в её голосе? Сожаление? Не может быть.
Но она же здесь.
— Ох, Брайан, — повторила Джоан. — Я не о наших отношениях говорю. Я говорю о твоих отношениях с Господом.
От изумления он не сразу нашелся с ответом.
— Что?
Да, блядь, что это было? С Господом? Оооо, кто-то удивлен? Ну, в общем, да, удивлен.
— Я думаю, не было простым совпадением, что я встретила эту женщину, Новатны, в церкви, и она рассказала мне об аварии. Это кажется мне посланием от Господа, прямо с небес. И я подумала, а что если бы ты умер, а я даже не попыталась передать тебе его сообщение. Ты был бы потерян навек. Как я могу подвести Господа? Он послал тебе аварию, чтобы ты очнулся. Господь взывает к тебе.
Брайан знал, что его мать фанатичка. Но сейчас он смотрел в её залитое слезами лицо. Она оплакивала его бедную потерянную душу, но не из любви к нему, а ради ненавистнической идеологии, в которой он, Брайан, даже за человека не считался. Ему внутренности скручивало от жуткого, внезапного понимания - до неё не достучаться. Не дотянуться. Никогда не было и не будет возможно.
И это его мать. Боже милосердный.
Нет, бог не милосерден. Бог мстителен.
— Брайан, привет, я знаю, это все неожиданно, но Линдси позвонила, и я подумал, что… ты…
Джастин вошел в оставленную открытой дверь с сонно моргающим Гасом на бедре, малыш только проснулся после поездки в джипе.
Джоан обернулась, увидела Джастина, потом перевела взгляд на Гаса. Поджала губы таким знакомым жестом, что Джастин чуть не ахнул от неожиданности. Он повернулся к Брайану.
— Так значит, — голос Джоан прервал тишину, — все ещё совращаешь юных?
— Мне 20, — ответил Джастин, чтобы хоть что-то сказать. — Я взрослый.
— Отстань он него, мама.
— А это… — Джоан указала на Гаса. Малыш наконец проснулся, увидел сидящего за стойкой отца.
— Па! — выкрикнул он и потянулся к Брайану ручками.
Брайан встал, обошел стойку и взял сына на руки.
— Привет, Гас, как делищи?
Гас захихикал и радостно треснул отца ногой в знак приветствия. Брайан поморщился, Джастин быстро забрал ребенка и опустил на пол, где Гас тут же вцепился в отцовскую ногу, обхватил руками и повис.
Что ж, все лучше, чем ребра.
Джоан стояла соляным столпом, лицо побелело.
— Брайан… — выдавила она.
— Джастин, ты мог бы унести Гаса на диван и включить ему мультики?
Джастин кивнул и ушел с Гасом в гостиную, а Брайан схватил мать за локоть и поволок к выходу.
— Брайан! Это, это…
— Да, это мой сын. У меня есть сын. Веришь или нет. Даже мерзкие развратные педики способны иметь детей.
— Брайан! Дети… Дети же создания господни… они принадлежат Ему.
— Нет, мама, дети никому не принадлежат, они отдельные человеческие существа, со своими чувствами и желаниями, которые не обязательно совпадают с той херней, которую некоторые выдают за веру, — он практически вытолкал Джоан за дверь, она запнулась. Ну и хорошо.
— Брайан, прошу тебя, ты же мой сын, послушай меня…
— По твоим же собственным словам, я совратитель и педик. Господь отринул меня, забыла? Но у меня, безбожного извращенца, есть любящий меня партнер и есть сын, который тоже меня любит. А у тебя этого никогда не было и не будет! - он захлопнул дверь перед её лицом.
Он слышал, как Джоан колотит в дверь и зовет его, но просто отвернулся и пошел к дивану, на котором Джастин гладил Гаса по спинке.
— Извини, — прошептал он Брайану, когда тот сел рядом и повернул Гаса к себе. Малыш отвлекся от мультика и прижался к щеке отца, когда Брайан притянул его ближе.
— Гас, — тихо сказал он в крошечное ухо. — Ты лучший ребенок на земле, ты знаешь об этом?
Дыхание Брайана было щекотным, Гас извивался и смеялся, пока его не усадили посреди дивана, тогда мультики снова завладели его вниманием.
Брайан посмотрел на Джастина, чей взгляд был полон раскаяния.
— Блин, Брайан, мне следовало позвонить, я просто думал…
— Что я буду рад увидеть Гаса. И я рад. Правда, Гас? Ты со своим папой.
Гас повернулся и так неожиданно быстро кинулся к Брайану, что тот чудом успел его поймать буквально за секунду до получения новых повреждений.
Джастин бросился к малышу.
— Гас, что я говорил про папину аварию?
— Бо-бо.
— Правильно. Нужно вести себя тихо.
Гас прополз вперед и улегся головой Брайану на колени, мордашкой кверху.
— Пивет, па!
Брайан прикусил губу, чтоб не рассмеяться. Положил руку на голову Гаса, погладил по мягким волосам.
— Привет, дружище.
А потом дотянулся до Джастина и сгреб его за свитер.
— Ты. Иди сюда, — Брайан улегся на диван головой на подлокотник, пристроил Джастина рядом, спиной к себе. Гас покрутился и лег на бочок, повторяя позу Джастина и не отрывая взгляда от телевизора. Брайан улыбнулся, уткнулся лицом Джастину в шею, глубоко вздохнул.
Убедившись, что Гас увлечен мультиком про Губку Боба, Джастин повернулся посмотреть Брайану в лицо.
— Ты как, нормально? — спросил он шепотом.
— Не, похмелье. И ребра бесят страшно, — так же тихо ответил Брайан.
Джастин немедленно попытался отодвинуться:
— Мне не стоит, наверное…
— Немного давления даже приятно, — бессмыслица получилась, да и бог с ней. Джастин лег обратно, очень осторожно и снова попытался извиниться:
— Я не совсем об этом. Мне правда жаль…
— Извинения херня, — Брайан помолчал. — И тебе не за что извиняться.
— Мне следовало позвонить.
— Это она явилась без приглашения, а не ты, — Брайан смотрел, как пальцы Джастина теребят пуговицу на кофточке Гаса. Светловолосая голова повернута так, чтобы в глаза не смотреть.
Проклятье.
Чертова его мать.
Чудо, что Джастин вообще был здесь этим утром, Брайан был просто поражен этим. Ведь если ему нужно было, чтобы Джастин просто сдался и ушел - это утро было идеальным. Но он был здесь, в его спальне, со своей речью, которая на самом деле очень его успокоила, он это признавал. И ценил. Не по тем причинам, о которых думал Джастин. Не потому, что он постоял за себя и высказал все, что было у него на душе, хотя именно это он и сделал. И не потому, что Джастин остался с ним до утра, хотя это было мило, конечно. Нет, потому что он, Брайан, был прав. Он знал, что Джастин распсихуется из-за вчерашнего, но не ожидал, что он выскажет это ему в лицо, признает, что расстроен. А Джастин признал!
Брайан и сам не понимал, почему его это так радует, но кому какая разница, радует и все. Второй раз он проснулся этим утром поздно, все ещё с мутной от обезболивающих головой, но очень довольный — Джастин подтвердил его ожидания. О претензиях Джастина он особо не задумывался, важно было другое! Джастин сказал, что останется. И теперь Брайан рад был, что оказался прав, и что Джастин принес ему таблетки и воду. И записке был рад тоже — ну, может, не рад, но от неё веяло покоем. А ему все-таки было ещё очень больно, физически больно, но не Джастин был тому виной. Вот, наверное, в этом и была причина радости. Островок покоя после всех событий прошлого месяца.