Я откровенно поддерживаю вторую школу – по сути, вся эта книга представляет собой сеть доводов, основанных на идее универсальности страха смерти или «террора», как я предпочитаю называть его, чтобы показать, насколько он всепоглощающий, когда мы смотрим ему прямо в лицо. Первая работа, которую я хочу представить и на которой хочу задержаться, – это статья, написанная известным психоаналитиком Грегори Зильбургом; это особенно проницательный очерк, который – в лаконичности и размахе – так и не был сколько-нибудь превзойдён, хотя и появился несколько десятилетий назад [18]. Зильбург утверждает: большинство людей полагает, что страх смерти отсутствует, поскольку этот страх редко достаточно явственно себя проявляет; однако, он утверждает, что в действительности страх смерти присутствует повсеместно:
"Ибо за чувством незащищённости перед лицом опасности, за чувством подавленности и депрессии всегда таится фундаментальный страх смерти, страх, который претерпевает сложное развитие и проявляет себя во многих косвенных формах... Никто не свободен от страха смерти... Тревожные неврозы, различные фобические состояния, даже значительное количество депрессивных суицидальных состояний и многих шизофренических приступов обильно демонстрируют вездесущий страх смерти, который вплетён в основные конфликты этих психопатологических состояний... Мы можем считать само собой разумеющимся, что страх смерти всегда присутствует в наших психических функциях (mental functioning.) [19]."
Разве Джеймс не сказал по-своему то же самое раньше?:
"Пусть оптимистичный (sanguine) здоровый разум изо всех сил проявляет свою странную силу жить настоящим моментом, игнорируя и забывая, но зловещий фон всегда рядом и череп ещё ухмыльнётся на банкете [20]."
Разница этих двух утверждений заключается не столько в образах и стилях, сколько в том, что Зильбург пришёл почти полвека спустя и основывался на куда более реальной клинической работе, а не только на философских спекуляциях или личной интуиции. Но он также продолжает направление развития, заданное Джеймсом и пост-Дарвинистами, которые рассматривали страх смерти как биологическую и эволюционную проблему. Я думаю, что в этом случае он стоит на очень надёжной почве, и мне особенно нравится то, как он излагает свою точку зрения. Зильбург указывает, что этот страх на самом деле является выражением инстинкта самосохранения, который функционирует как постоянное стремление поддерживать жизнь и преодолевать угрожающие жизни опасности:
"Постоянное расходование психологической энергии на сохранение жизни было бы невозможно, если бы страх смерти не был таким устойчивым. Сам термин «самосохранение» подразумевает усилия против некоторой силы разрушения; аффективный аспект этого – страх, страх смерти [21]."
Иными словами, страх смерти должен стоять за всей нашей нормальной деятельностью, чтобы организм был вооружён для самозащиты. Но страх смерти не может постоянно присутствовать в сознательной умственной активности, иначе организм не смог бы функционировать. Зильбург продолжает:
"Если бы этот страх постоянно находился в сознании, мы не смогли бы нормально функционировать. Его необходимо должным образом подавить, чтобы мы могли жить хоть немного комфортно. Мы очень хорошо знаем, что подавить означает больше, чем просто спрятать подальше и забыть о том, что именно было спрятано и куда. Это также означает поддерживать постоянное психологическое усилие, чтобы хранить тайну [от самого себя], никогда не ослабляя бдительность [22]."
Таким образом, мы можем понять то, что на первый взгляд кажется невероятным парадоксом: вездесущее присутствие страха смерти в нормальном биологическом функционировании нашего инстинкта самосохранения и одновременно наше полное игнорирование этого страха в сознательной жизни: