Санёк покачал головой. Вопрос был явно риторическим.
– Из-за этого куска мяса в черепе, Месть! Потому что он круче, чем искин любого дрона. Даже дикого. У дронов – боевая мощь, у нас – наш мозг. И мы, мелкие и слабые, жарим их не хуже, чем они нас. Даже лучше! Внял, фехт?
– В целом понятно, – кивнул Санёк. – Вопрос можно? Дикий дрон – это как?
Глаза-окуляры уставились на Санька, как два прицела:
– Я так сказал? – пророкотал мастер войны.
– Ага. «Дикий дрон».
– Это так, к слову вышло, – хохотнул басом Металл. – Все мы там дикие. Всех ты будешь жарить, химера. Жарить и есть! Ха-ха! Шутка речи! По делу вопросы есть?
Санёк помотал головой. Развивать тему он не стал, хотя чуял: скрытничает мастер. Впрочем, кто его знает? Может, специально подкинул материал для размышления. Например, чтобы отвлечь от чего-то другого.
– Вот. – Мастер войны указал на блестящий сероватый скафандр, размещённый в центре круглого подиума. – Это – тренировочный скаф, шкура по-нашему. А вот это, – он ловко отделил круглый непрозрачный шлем, – его главная часть. Тысячелетняя мечта твоего втиснутого в костяную тюрьму мозга. Только шкура может дать ему настоящую свободу. Подбросить ввысь! – Мастер подкинул шлем метра на четыре, почти к самому потолку, а потом поймал. Очень аккуратно, почти нежно. – Ты, Месть, уже примерял шкуру на аттракционе для сырого мяса. И должен был кое-что понять. Как ребёнок, оказавшийся в ходунках, начинает осознавать преимущества вертикального передвижения. Только детскому мозгу для начала придётся поднять до нужного уровня собственное неуклюжее тельце. А шкура не нуждается ни в тренировке, ни в обучении. Твоему мозгу остаётся лишь познать это совершенство. От микрохирургических операций до умения попасть в любую цель из любого оружия, обладающего подходящими допусками рассеяния и скорострельности. Ты сможешь ломать руками гранит и видеть этот процесс на уровне молекулярной структуры. Если тебе это требуется. А если нет, то твой мозг, получивший новые возможности, не станет грузить тебя лишней инфой. Он сам определит, что тебе необходимо для эффективного решения задачи.
– То есть решаю, получается, не я, а он? – уточнил Санёк, который пытался отыскать подвох в разворачиваемых мастером величайших перспективах.
– Ты думаешь, что сейчас решаешь ты? – ехидно осведомился Металл.
– Есть такое.
– Такое и будет, – успокоил Металл. – Волнует тебя пение птичек, когда тебя намерены разобрать на части?
– А если благодаря птичкам я узнаю об этом заранее?
Мастер-шкурник потрогал живое ухо:
– Сигналы отсюда поступают в мозг всегда. Всё, что надо, будет доведено до твоего сведения. На-ка, надень! – Мастер протянул Саньку шлем.
– Куда? – растерялся Санёк.
На матовом шаре не наблюдалось ни одного отверстия.
– На голову, куда ж ещё.
– Но…
Металл засмеялся:
– Фехт и есть фехт! Рукой пощупай!
Санёк так и сделал. И сразу обнаружил, что с одной стороны сферы имеется мягкая, тёплая и гладкая на ощупь плёнка, легко уступающая нажиму.
Ну, попробуем…
Голову будто латексом облепило. Глаза, уши, ноздри, рот…
Санёк подавил желание сдёрнуть штуковину. Вряд ли Металл хочет его убить.
Уже через пару секунд темнота пропала, и он снова увидел комнату, мастера, стойку с разнообразным оружием за его спиной. Картинка была на удивление чёткая и яркая.
Слух тоже вернулся. Вместе с рыком мастера:
– Дыши давай, чего задумался?
Санёк сделал попытку вдохнуть. К его удивлению, плёнка, которую он продолжал ощущать на лице, дышать совсем не мешала. И воздух был даже лучше, чем снаружи. Свежий такой.
– Что? Кислороду тебе добавил? – спросил Металл. – Всё правильно. У тебя из-за задержки дефицит образовался, вот он и скомпенсировал. Ты говори, не стесняйся. Режим звукоизоляции выключен.
– Круто! – вынужден был признать Санёк.
– То-то! Будешь в нём бегать-прыгать, он сам оптимальный состав газов подберёт и обеспечит. И от себя добавит, только картридж менять не забывай. Пыль, токсины, запахи неприятные, всё отфильтрует, а приятные, наоборот, пропустит и даже усилит. Феромоны, к примеру, – хохотнул Металл.
– А если мне именно неприятные и надо учуять? – спросил Санёк.