— А у Горностаев? Кроме детей Ворона, исследованиями Грани занимались они, — продолжила Ширин требовательно.
— Ты доверяешь Горностаям? — язвительно осведомился Гевор. — Ну, мы захватили немало сторонников Кинэна, в том числе и из Коллегиума. Но специалистов по пространству среди них не оказалось.
— Обычно разрыв затягивается, рано или поздно, — вмешался Шандр. — На границе возникает пространственный хаос, аномальная зона. По сути, она возникает каждый раз во время атаки нэргов — изменяется сила тяжести, температура, состав и плотность воздуха, затрудняется движение, затрудняется и искажается взаимодействие с традиционными стихиями.
— А теперь объясни мне, как вы это все собираетесь останавливать, — Ширин откинулась назад в кресле, в упор глядя на Шандра.
— Так же, как во время обычной атаки. Грань разрежут с двух сторон и выпустят на нее толпу гранеедов и нэргов. Мы их уничтожим. Понятно, что гранеедов будет огромное количество, но и нас будет гораздо больше, чем один отряд Пауков. Заряд генераторов у размыкателей когда-нибудь да кончится, так же, как кончатся гранееды. Наша цель — продержаться до того момента, когда у Анг Мирта иссякнут ресурсы.
— Хорошо, — кивнула она. — Вы продержались. Войска противника разбиты или отступили назад к крепостям. В зоне разрыва ни одного нэрга, ни одного живого анг-миртовца. Что потом?
— Я понял, что ты хочешь сказать, — проворчал Гевор. — Что будет на тот момент с Гранью.
— Именно, — кивнула она.
— Я тебе уже ответил, — опять раздраженно рыкнул он. — Мы не знаем. Возможно, если Рессер в тот момент будет хотя бы жив, она начнет понемногу восстанавливаться.
— Я и пытаюсь заставить вас перестать говорить о второстепенном, — проворчала она. — О нэргах, болидах и ваших готовых к бою войсках. И перейти к главному. Разрыв Грани такого огромного масштаба без живого, дееспособного Ворона не восстановится.
Шандр уронил голову на руки.
— Нет, — подтвердил он почти шепотом.
— Что можно с этим сделать?
— Ничего.
— Ты уверен?
— Мы с утра это обсуждаем, — прорычал Гевор. — Нам его не вытащить. У нас, как ты знаешь, нет живой агентуры, только зеркала. Мы можем наблюдать, как сейчас, но не можем вмешаться.
— Я думал, мы могли бы сами атаковать крепость Кан, — заговорил Саша. — Фактически, мы обсуждали этот вариант с Рессером. Зайти на виммах, воспользоваться взрывателями некроса как бомбами. Там, в Нагре, есть стержни бОльшей емкости. Нескольких точных попаданий хватило бы, чтобы снести с лица земли эту чертову крепость.
— Атаковать ты ее сможешь только после разрыва Грани, — сказал Гевор раздраженно.
— Почему мы не можем поставить шеадр и открыть путь прямо к стенам крепости Кан? Или даже в саму крепость?
— Тебе же объясняли, — опять зарычал Гевор. — Шеадр ставят с двух сторон, а не с одной. Грузовой, как ты хочешь, займет двое суток, это если пренебречь техникой безопасности и не выдерживать положенные 12 часов после фиксации ариадов. Выйдя на ту сторону, надо сразу же монтировать вторую часть. А где ты ее там поставишь? В чистом поле? Под огнем противника?
— За скалами, вне прямой видимости из крепости. Ночью. Быстро, — продолжил Саша.
— Знаток, — проворчала Ширин с досадой. — Это тебе не дырку в стене просверлить. Площадь поверхности должна быть больше виммы в два раза, это даже я, неспециалист, знаю. Не выйдет быстро, понимаешь ты это или нет?
— Не выйдет, — подтвердил Шандр. — Мы с Амиром уже пять раз просчитывали все до минуты. 40 часов на монтаж и настройку с одной стороны, затем строительство оборонительного вала в чистом поле, да еще и в аномальной зоне, под огнем противника без возможности отступить, с одновременной атакой на крепость. Достаточно одного прицельного удара по нам размыкателем, чтобы все закончилось, не начавшись — снесет и кусок Грани, и всех, кто окажется в зоне поражения.
Саша упрямо сжал губы, сдерживая рвущееся несогласие.
— Вы знаете, где его держат? — спросила Ширин внезапно севшим голосом.
— В тюрьме, под штабом, — ответил Шандр. — Мы по-прежнему наблюдаем за зам. коменданта, поэтому в курсе всего, что там происходит. Единственный реальный вариант — ждать, пока они нападут сами, и атаковать крепость во время сражения.
— Значит, шанс все-таки есть?
Шандр молчал.
— Только в том случае, если на момент вторжения Рессер будет еще жив, — ответил за него Гевор.
— У вас есть в этом сомнения?
Шандр кивнул.
— Почему?
— Шейла, что ты хочешь от нас услышать? — взорвался Гевор.
— Правду.
— Чтобы вы кого-нибудь из нас убили в приступе ярости? — неожиданно съязвил Саша.
— Памятливый, — прошипела Ширин. — Лучше б вы сразу, заранее, спланировали атаку на крепость, а не посылали его на смерть с плохо проверенным оружием в руках.
— Это была его собственная идея, — возразил Гевор, а Саша лишь скрипнул зубами.
— Я с себя вины не снимаю, — ответил он.
— А вы и обрадовались, — продолжила она с яростным отчаянием. — Что кто-то, а не вы, готов рискнуть собой. Всегда готовы поддержать… самоубийцу.
В комнате воцарилось тяжелое молчание.
— Он сможет выбраться… сам? Обернуться?
— Он ранен, — ответил Шандр. — Не смертельно, но неприятно. И…он в руках у Кинэна.
***
Я открыл глаза и уставился на серый пластиковый потолок. Где я? Ах да, в камере где-то в крепости Кан. Я вспомнил, как позорно попался. А какой был план… Шикарный, казавшийся идеальным, тщательно проработанным, не имеющим недостатков. Я до сих пор не понимал, почему куски стены стали рушиться раньше, чем мы думали. Где-то мы просчитались… Что ж, никто не исключал риска. Увы.
Медленно и осторожно я сел на койке, стараясь дышать глубоко и ровно и не делать резких движений. Меня избили шок-бичами до потери сознания, но кажется, ничего не сломано, я могу двигаться, несмотря на простреленные ногу и плечо. Хорошо бы понять, сколько времени уже прошло и где именно я нахожусь. Надо вспомнить чертеж крепости… За последние несколько дней я выучил его наизусть. Камеры заключенных находились на подземном этаже северной стены, окон тут, естественно, нет. Ничего, вырвусь, если смогу сменить облик. И делать это надо как можно скорее, вряд ли меня так оставят, скорее всего, начнут допрашивать, кто я и откуда. При худшем развитии событий можно выдать им любопытную легенду, которая озадачит руководство крепости и подставит одного из местных лидеров партии войны, но лучше до этого не доводить.
Осмотревшись, я обнаружил в камере раковину и туалет, а под самым потолком — широкий вентиляционный раструб. Приток воздуха хорошо ощущался, пахло сыростью, металлом и гарью от пожара. Поскольку окна отсутствовали, вентиляционная шахта должна быть весьма широкой, а значит, есть надежда, что в образе вороненка я смогу проскочить по ее каналам. Решетку можно сковырнуть клювом, если увеличиться настолько, насколько позволит камера, ну а дальше я куда-нибудь, да выберусь.
Напившись и умывшись, я разорвал наволочку на полосы и перетянул простреленные плечо и ногу. Ничего, главное сейчас — обернуться хотя бы раз, дальше оно легче пойдет.
Сосредоточившись на кончиках пальцев, я дождался отклика, убеждаясь, что трансформация — с трудом, но начинается. Тело била нервная дрожь, волны ледяного холода прокатывались по мышцам, но очертания пальцев послушно размылись и почернели, превращаясь в перья. Как назло, в этот момент лязгнула входная дверь, и я сбросил трансформацию. Это оказался охранник.
— На выход, — для острастки он продемонстрировал мне включенный шок-бич. Я послушно поднялся с кровати, прикидываясь более слабым, чем на самом деле, и хромая, потащился за ним. Мы шли по коридорам, я озирался и отставал, воспроизводя в памяти план крепости, мой охранник нервничал, торопя меня и угрожающе поднимая бич. Войдя в помещение, расположенное, по моим догадкам, точно под северо-западной башней, я вздрогнул — прямо напротив входа, за большим грубым металлическим столом, в кресле развалился Кинэн.