Юлька потрясенно молчала. Нет. Он врет. Он специально врет, чтобы запугать ее, заставить добровольно броситься к нему за защитой. Но ведь Рес до сих пор не вернулся… и если бы у него все получилось, вторжения бы не было. А Саша подтвердил, что оно состоится. Значит, Румянцев говорит… правду?
Острая, яростная, невыносимая ненависть нахлынула на нее. Задыхаясь, она схватила парализ и махнула им в сторону двери.
— Убирайся отсюда. Живо. Или я тебя сейчас сама пристрелю и принесу кому-нибудь в жертву. Себе, например. Или Шандру сдам. Если то, что ты мне сказал — правда, он тебя на куски порежет. Умолять будешь, чтобы он остановился.
Он поднялся неловко и растеряно.
— Я хотел тебе помочь, — сказал он с неожиданным отчаянием.
— Ненавижу, — выкрикнула Юлька. — Как я вас всех ненавижу… — и она прицелилась ему в грудь, собираясь выстрелить. Он опрометью бросился к двери, выскочил, и, отбежав на некоторое расстояние от двери, остановился и сказал:
— Может, ты все-таки подумаешь?
Она нажала на курок. Заряд парализа просвистел у него над головой — она не целилась, просто отвела душу…
— Сумасшедшая, — бросил он в сердцах и скрылся во дворе дормитория.
Ночью она так и не заснула, перебирая в голове все, что сказал ей Румянцев, а утром отправилась к Шандру. Он был не один — неожиданно в большом кресле напротив его стола обнаружилась закутанная в пушистую белую шаль Ширин. Юлька никогда еще не видела эту энергичную, сдержанную и в целом достаточно жизнерадостную женщину бледной, печальной и изможденной.
— Завтракала? — коротко спросил ее Шандр. Юлька кивнула, но он все равно распорядился насчет кофе. Глотнув горячего бодрящего напитка, она с удивлением обнаружила, что кофе у Шандра не местный, а земной, горчащий. Контрабандный.
Выслушав ее рассказ о встрече с Румянцевым, он схватился за голову.
— Подрывы шедаров, этого нам только не хватало… Дьявол, и охрану то не поставишь, их тысячи, шеадров, по всей Ар Соль.
— Мастера шеадров в боевых действиях участвовать не будут, — успокоила его Ширин. — Где рванет — туда и пойдут. Предупреди их, чтобы были готовы. И не паникуй раньше времени.
Шандр кивнул. Связавшись с Амиром, он коротко изложил ему ситуацию, услышал в ответ очередную порцию проклятий и обещание найти способ понаблюдать за шеадрами хотя бы пару ближайших дней.
— А что с Кинэном то делать… — вздохнул он, когда они закончили разговор. — Гигантская опасная тварь, Рес с ним не справился даже в большом облике… А Алекс молод и неопытен, у него пока недостанет ни сил, ни умения. Нам нечего ему противопоставить.
— А если по нему стрелами стазиса-некроса бить? — предположила Юлька. — Непрерывно. Утыкать, как ежика?
— Можно попробовать, — сказала Ширин. — Если только он не нарастит броню, что было бы логично. Но надо попытаться, — согласилась она.
— Мне кажется, все должны пытаться, — Юлька встревожено переводила взгляд с Шандра на Ширин. — Все Вечные. У каждого что-то есть, какое-то умение. Даже Альсар, наверно, что-то может, ведь так?
— Может, — неожиданно рассмеялась Ширин. — Он же эгри-фэйр, в облике Феникса, если он на эмоциях, поджечь может одним прикосновением крыла. Он стар и опытен, и давно уже таких фокусов не выкидывает, но мочь — может.
— Так пусть хоть шкуру этой твари подпалит! — воскликнула Юлька с яростью.
Шандр сардонически усмехнулся.
— На самом деле ты абсолютно права, — сказала Ширин. — Мы все должны защищать свою землю. Это общее дело. Я поговорю… с оставшимися. Думаю, возражений не будет.
Юлька повернулась к Шандру.
— Определи мне место в бою, — сказала она твердо.
— Решай сама, — ответила вместо Шандра Ширин. — Мы разделимся. Ассасины будут вместе с наземной гвардией ноа. Часть специалистов школы Джмар будет с Пауками, часть — с Нагами.
— А какие у кого задачи?
— Пауки — нэрги, гранееды, воздушная защита от болидов, — ответил Шандр. — Часть ноа — атака на крепость Кан, уничтожение пехоты и всего, что движется по земле. Уничтожение авиации противника вместе с Пауками. Если ты планируешь участвовать в зарядке стрел и концентраторов, то тебе скорее к нагам.
Юлька кивнула.
— Ты уверена, что хочешь… там быть? — спросил он с неожиданной болью. — Может… не стоит? Если ты погибнешь, в этом мире станет на одного замечательного человека меньше.
— Мы сюда попали из-за вашего заговора, — сказал она. — В котором Кинэн — один из главных. Я хочу вернуть должок.
Глава 37.Без шансов выбраться
Я с трудом пережил возвращение к реальности. Проклятая память услужливо подбрасывала эпизоды вчерашних — а может и более ранних издевательств, отчего я заскрипел зубами от унижения. Постепенно приходила боль, судорогой скручивая простреленную ногу и плечо, невыносимо терзая исхлестанные до лохмотьев спину и грудь. Я стал искать такую позу, чтобы хоть как-то ее уменьшить. Думать о чем-то другом было сложно.
Когда принесли еду, я силой заставил себя подняться и поесть. Труднее всего после пробуждения было бороться с апатией и отчаянием. Кормили тут сносно, без изысков, но голодом не морили. Надо есть. Еда — это энергия, возможность держаться хоть как-то в ожидании либо счастливого случая, либо позорного конца. Каким бы он ни был, я должен стоять вертикально и двигаться сам. Я не знаю, когда мне подвернется шанс вырваться, и подвернется ли он вообще, но я должен быть готов им воспользоваться. Хоть как-нибудь.
Обернуться… Нет, теперь уже никак. Это стало навязчивой идеей, но каждый раз, когда я пытался заставить себя трансформироваться, боль становилась настолько невыносимой, что я вырубался и не сразу приходил в себя.
Я потерял счет времени. Сколько прошло — сутки, двое, больше? Если считать наши с Кинэном встречи, то сегодня шел четвертый день моего позорного пленения. Дознаватели крепости виртуозно владели шок-бичами и прочими методами допроса, и я мгновенно оказался на месте Вейдра, только мои палачи были весьма искусны и опытны и их не мучили угрызения совести. Я терял сознание и приходил в себя от ведра воды на голову или от укола стимулятора, чтобы снова провалиться в боль, но разговаривать с психопатом, жрущим страдание, больше не собирался. Кинэн брызгал истерикой, проклинал меня, обвиняя во всех смертных грехах, а когда я надолго выпадал из реальности, требовал от дознавателей продолжения допроса. В минуты собственного просветления я замечал, как его трясет от возбуждения, как он заговаривается и задыхается, а по телу в этот момент пробегают судороги спонтанной трансформации. Несколько раз он выскакивал из помещения и возвращался через пять-десять минут с мокрой головой, успокоившийся, но еще более злой.
Поев, я почувствовал небольшой прилив сил и немного согрелся. Кое-как скрючившись на боку, я завернулся в одеяло и снова принялся оценивать свое печальное положение. Какие у меня шансы вырваться? Я сильно сомневался, что Кинэн захочет обменять меня на нечто ценное для себя — сейчас он уверен в грядущей победе и рассчитывает взять все необходимое сам. Живой и полностью покорный Ворон ему нужнее: с аномалиями Грани шутки плохи, да и если задуманное им слияние земель пойдет не так, как он рассчитывает, кто-то должен будет хотя бы попытаться восстановить равновесие. За избавление от боли я, пожалуй, могу на многое согласиться. А значит, какой-то шанс выжить у меня есть. Другое дело, что он скорее всего не даст мне очухаться настолько, чтобы я смог сменить облик, а следовательно, истязания будут продолжаться, ровно настолько, чтобы не дать мне умереть.
Вскоре за мной снова пришли, но я по крайней мере смог подняться сам. Мне в общем-то было уже плевать на гордость и на все прочее, но идти самому было легче.