Для тыловых и вспомогательных групп был выстроен и замаскирован углубленный в землю бункер, но работы для Юльки пока не было, и она выбралась на крышу, жадно глотая холодный и влажный воздух и беспокойно озираясь по сторонам. Когда-то в Ар Хойте она уже видела разрыв Грани — огненно-красную, словно сполох, вертикальную щель между мирами, расползающуюся под напором неуклюжих, но шустрых шестилапых нэргов-клякс и таких же, но огромных и медлительных гранеедов, но то, что происходило сейчас на ее глазах, потрясало воображение. Когда они оказались на месте, небо в двух местах, справа и слева, рассекали две огромные алые трещины, из которых, как лавина тараканов, валили нэрги, а бесформенные серые туши гранеедов громоздились друг на друге, выгрызая узкий проем. Съеденная ими реальность — припорошенная снегом пустошь, по которой здесь и там были разбросаны огромные валуны, наливалась пламенно-алым, дрожащие между двумя крайними разрывами заросли кустарника медленно растворялись, словно кто-то неторопливо отодвигал огромную занавесь, а вместо нее маленькими частями проступали черные и серые скалы, грязно-алое небо и очертания гигантской крепости где-то вдалеке. Картина была настолько невероятная, что Юльке стало жутко: перед ее глазами неотвратимо оживал сценарий какого-то фантастического фильма, причем фантазия автора этого кино была гораздо богаче всего, виденного ею ранее на экране.
С другой стороны — со стороны Реарских гор — медленно разгорался холодный, золотисто-розовый нежный рассвет.
Из красной прорехи растревоженным пчелиным роем сыпались болиды, проскакивали кусок пространства над пустошью и схлестывались с виммами. Один из совместных отрядов Пауков и нагов должен был уйти и атаковать крепость, но когда болиды прорвались на территорию Ирнана, завязался отчаянный воздушный бой. Юлька неожиданно осознала, что бункер находится не так уж далеко от места сражения; очень быстро маневры авиации противника стали добираться и сюда.
Гранееды и нэрги продолжали течь какой-то нескончаемой волной, и Юлька видела, как наги перестраиваются, приходя на помощь Паукам, которых физически не хватило бы, чтобы остановить эту лавину. С той стороны стала прорываться пехота, пешая и на самоходных транспортах, похожих на открытые БТРы, но Крылатые и виммы пока что успешно отбрасывали их за границу разрыва, не давая продвинуться по территории Ирнана.
Юлька следила глазами за Сашей, золотая шкура которого быстро потемнела, и он черной молнией мелькал то тут, то там. Зрелище было фантастическое и грозное, и она испытывала за него гордость, словно сама, своими руками, сотворила это совершенное и могущественное создание. Еще она неожиданно обнаружила в небе Феникса, который тоже являл собою нереальное, феерические зрелище: небольшая, по сравнению с теми же Змеем и Вороном, но очень подвижная, гибкая и юркая птица, пылающая всеми оттенками желтого, от бледно-золотого до густо-оранжевого, он перечеркивал небо огненными полосами, набрасываясь на противника. Он сосредоточился на особо крупных тварях — наглых гранеедах: снижался над ними, касался крылом, и они вспыхивали, словно факелы, и через какое-то время взрывались, разлетаясь горящими ошметками и поджигая других очутившихся поблизости гранеедов. Летучая мышь, непривычно большая для своего обычно скромного облика, выцеливала пехоту, расправляясь с солдатами, и пикировала на головы водителям машин; в аномальной зоне разрыва Грани она, в отличие от остальных, чувствовала себя легко и уверенно, и могла залететь туда дальше всех. Феникс тоже не боялся пересекать разорванную Грань, но задерживался там недолго: судя по тому, что его свечение в тех краях постепенно затухало, зона разрыва истощала его силы и ему приходилось выскакивать обратно, чтобы восстановиться.
Белый олень врезался в гущу пехотинцев, с разбегу грудью опрокидывая машины тяжестью своего тела. Зубр, надвигавшийся на противника с медлительной неотвратимостью, напоминал танк. Эрлен предпочла сражаться с нэргами в человеческом облике. Юлька увидела, что она прекрасно орудует закаленной нигийской саблей, кроша и нечисть, и подвернувшихся под руку пеших. Где-то вдалеке мелькал белый леопард, но отсюда она не смогла разглядеть, чем именно он занят.
Через какое-то время небо располосовало еще двумя прорехами — это размыкатели сменили координаты, кроша следующий кусок пространства. А потом на поле появилось… нечто.
Юлька узнала существо, несколько раз являвшееся ей в ночных кошмарах.
Оно было в точности такое же, только во много раз больше. Оно двигалось резче, быстрее и казалось отвратительнее и гораздо опаснее. От него шарахнулись в стороны бесстрашные Пауки и хладнокровные наги. Казалось, от его шагов содрогалась сама земля…
Над ним сразу же возникла Ширин, покружила и точным, молниеносным движением кинулась ему на голову, метя в глаза. Тварь попыталась отшвырнуть ее хвостом, но она ловко увернулась, отошла назад и снова кинулась в атаку, успешно зацепив и располосовав ухо. Следом за ней на чудище спикировал феникс. Юлька в очередной раз восхитилась отвагой этого Вечного, который, как она слышала, и вовсе был чужд боевым искусствам и всему, что связано с войной и насилием, но который отважно кидался в самую гущу боя. Ей страстно хотелось, чтобы он поджег злобную тварь, но та внимательно отслеживала его атаки и удачно увертывалась от пылающих огнем крыльев. Потом она увидела оленя, который храбро бросился на чудище рогами и успешно боднул его в бок, но тварь опять удачно махнула и отбилась хвостом, отшвыривая оленя далеко в сторону.
Юлька с напряжением ждала, когда появится Змей. Неожиданно она осознала, что давно не видела его в небе, ни там, где валили нэрги и Грань продолжала рваться, ни в тех местах, где ее уже не было и где свои и вражеские силы активно сталкивались и уничтожали друг друга.
Тут ее позвали: принесли первую порцию стрел, и она честно спустилась вниз, приступив к своим обязанностям.
Глава 39. Казнь
— На выход, — скомандовал охранник, и я послушно поднялся с койки. Тело слушалось плохо, каждое движение становилось отдельной пыткой. Интересно, если я сейчас лягу и откажусь шевелиться, что они со мной сделают? Вероятно, погрузят в машину, а там, на площади, вышвырнут тело к подножию обелиска Единому и закончат свою грязную работу. Что ж, за последнюю бессонную ночь у меня появилась одна вялая и жалкая, но все же рабочая мысль.
— У меня есть одна маленькая просьба, — заговорил я со старательным, вымученным обаянием и убедительностью, на которые только был способен в этот момент. — Я бы не хотел свалиться в обморок перед толпой, да и вообще хотел бы… держаться достойно. — Можно сделать мне укол стимулятора или обезболивающего, чтобы хватило хотя бы на пару часов? До казни?
Охранник посмотрел на меня с уважением.
— Я спрошу, — кивнул он и ушел. Еще ночью мне пришло в голову, что он однозначно не станет обращаться к Кинэну, хотя бы потому, что того уже не будет в крепости. Скорее всего, он пойдет или к надзирателю, или к тому же зам. коменданта, который время от времени заглядывал ко мне и проверял, жив ли я вообще. Я считал, что шансы на положительное решение у меня достаточно высоки. Через какое-то время он вернулся и отвел меня в местный медпункт.
— Даже не пытайся сбежать, — ворчливо прокомментировал врач, всаживая мне в вену тяжелый шприц. — Поймают, но не пристрелят — даже не надейся на легкую смерть. На кусочки порежут. Живьем. И медленно.