Постепенно она отвлеклась от чтения, думая о последних неделях, проведенных в непрерывном движении между Самандангом, Наган-Кархом и Далерной. Последствия вторжения оказались в целом не настолько ужасными, насколько казалось поначалу. Было мало погибших и много раненых, но всех выходили целители Повелевающих и Джмар. Пострадало много вимм, но их постепенно ремонтировали. Грань полностью восстановилась, на месте разрыва осталась голая, серая и мертвая пустошь, но Даллах пообещал, что ближе к весне попробует воздействовать на нее целительной силой своей ипостаси. Разведчики во Фрейфене передавали, что больше ни о какой войне речи не идет, Анг Мирту нанесено жесточайшее поражение. Несмотря на потери, настроение у обитателей Солнечных и Подлунных земель было приподнятое, об Ирнанской битве слагались стихи, песни и легенды.
Саша был потрясен, что именно Румянцев послал в небо те стрелы Некроса. Уйти ему, к счастью, не удалось, хотя ему почти повезло: поначалу в суматохе никто не разобрался, откуда они вылетели и кто стрелял, его перехватили только потому, что он двигался в противоположную от фронта сторону и заподозрили в дезертирстве. Признался в содеянном он только тогда, когда на него указали очевидцы, находившиеся с ним в одном бункере, а сознавшись, потребовал, чтобы ему дали поговорить с Юлькой. Та наотрез отказалась — боялась, что убьет его прямо с порога. Публичное слушание дела было организовано по настоятельной рекомендации Вагабра.
Ровно в пять она зашла в Сашин кабинет. Он оглядел ее и кивнул.
— Мы пойдем наверх, на мою верхнюю площадку, — сообщил он, беря теплую куртку.
— Мне не нужно, — торопливо сказала Юлька. — У меня термокостюм.
— Это для него. Чего ему мерзнуть-то…
Юлька криво усмехнулась. За то, что он сделал, она бы выгнала Румянцева на верхнюю площадку голым.
Молча следуя за Сашей в тюрьму, она думала, что несмотря ни на что, его мучает чувство вины. Он сильно изменился после битвы, став старше словно бы лет на сто. Рельефно выступили суровость и сдержанность, а лицо стало совсем чеканным, взгляд — пронзительным, улыбка — более скупой и редкой. В нем стало меньше сомнений, больше уверенности в себе, а еще — больше терпения и какого-то удивительного внутреннего спокойствия, словно он уверился в реальности своей силы.
А еще время от времени, оставаясь с ним наедине, она слышала в его голосе горечь и тоску, и тогда ей страстно хотелось его утешить и поддержать, но она не знала, как. Кто б ее саму утешил… Впрочем, она умело прятала свое горе от глаз посторонних.
Выведя Румянцева из камеры, Саша заставил его одеться. Тот с недоумением оглядел и его, и стоящую в стороне Юльку, и заметил с невыносимым ехидством, надевая куртку:
— Нафиг мне ваша забота за пять минут до смерти?
Они поднялись на верхнюю площадку, и Саша отпустил охрану. Снег прекратился, но ветер все еще хлестал.
— Мне жаль, что так получилось, — сказал Саша, глядя Румянцеву в глаза. — Я не виню тебя за ошибочный выбор. Видимо, иначе было никак.
— А я не считаю, что мой выбор ошибочный, — усмехнулся тот холодно. — Мне никто бессмертие не предлагал. Меня не лелеяли, обучая военной премудрости, надо мой не тряслись наставники, ко мне не приставляли учителей. И девки за мной не бегали, — он зло посмотрел на Юльку. — Поддерживая меня, даже когда я был последней сволочью.
— Тобой управляли, — сказала она сочувственно. — Тебя сделали жертвой эксперимента. Как и Сашу, впрочем, просто с ним они не совладали, и он оказался сильнее.
— А я отомстил, — бросил он со смешком. — Всем, кто приложил руку к экспериментам надо мной. Знаешь, например, кто сделал ошейник для Эрлен? Это была моя идея, — в голосе его прозвучала неожиданная гордость. — За дни, проведенные в ее бестиарии. И не только за это… А управляли они — вами, — продолжил он язвительно. — Сашком в особенности, все кому не лень. И сейчас продолжают. И дальше будут.
Саша покачал головой.
— Уже нет. И уж ей-то, — он ухмыльнулся уголком рта и кивнул на Юльку, — и вовсе невозможно управлять. Она единственная из нас смогла выбрать свой собственный путь.
— У меня был… хороший учитель, — выдавила Юлька, сглотнув горечь.
— Кстати, с чего вы решили, что мной управляли? — Румянцев опять насмешливо посмотрел на Юльку.
— Ты сам сказал, — изумилась она. — Только что, на суде.
— Ну, это была попытка смягчить приговор и создать вам проблемы в будущем, — съязвил он. — Сейчас вам придется объяснять, что это за медальоны, откуда взялись, как работают… технология всплывет из небытия, народ начнет пробовать. Тут очень талантливый народ. Думаю, простым запретом Вечные не отделаются.
— Ты был зависимым ведомым, — возразила Юлька. — Я наблюдала за тобой и исследовала твои нити. У тебя все время был хозяин. Мы это видели, я и Кольер.
— Но предпочли от меня скрыть, — продолжил он с брезгливостью. — Не поставили меня в известность, не попытались помочь.
— Думаешь, ты бы мог что-то изменить?
— Не знаю, — ответил он често. — Возможно, задумался бы, если бы понял, что я… не сам. Но вы мне этого не дали, а сразу же записали в роботы, а затем и во враги.
— Прости, — сказала Юлька — Все это… сложно. Невозможно понять с первого раза, что правильно, а что нет, когда защищаешь свою жизнь. И когда все — впервые.
— Прости, — сказал Саша. — Я, наверно, мог бы что-то изменить, но я до сих пор не знаю, как.
Румянцев посмотрел на них со злобой.
— И не собираюсь. Это теперь ваши проблемы, а не мои. Расхлебывайте, — и он коротко хохотнул. — Отмывайтесь. От сегодняшнего вам точно придется отмываться всю жизнь. А она у тебя, Сашок, длинная будет. И у тебя, Юль, тоже. Ладно, заканчивайте уже эту тягомотину сопливую. Харе играть в благородных. Давай быстрее, — гаркнул он на Сашу.
Тот молча снял с пояса подвешенную к нему большую перчатку — Асгарот, и принялся натягивать ее трясущимися руками.
И в этот момент на него что-то прыгнуло. Юлька отбежала назад и обнаружила огромную, размером с лошадь, черную кошку. Повалив Сашу на камни площадки, она телом прижала его, не позволяя шевельнуться. Саша дернулся, пытаясь ее сбросить, но отместку она вцепилась зубами ему в плечо — целила в глотку, но он успел вывернуться и оттолкнуть ее от себя. Она снова кинулась на него, опасно отбрасывая прямо на парапет и пытаясь столкнуть вниз. Из будок выскочили часовые, первый из тех, кто отважился подойти ближе, выпустил несколько зарядов из парализа, попав в заднюю лапу кошки и в спину поближе к хвосту, но заряды парализа слабо действовали на Вечных. Кошка чуть замедлила движения, благодаря чему Саша телом удержался на парапете и отшвырнул ее от себя ударом ног. Кошка клацнула здоровенной челюстью и вцепилась ему в ногу, отчего он взвыл и стал отчаянно лупить ее свободной ногой по носу.
Озираясь по сторонам, Румянцев попятился к парапету, и тут снизу, словно подводная лодка, всплыла вимма с черными и золотыми полосами — цветами нагов. Вимма поравнялась с парапетом, распахнулась задняя дверь и Юлька, бросившаяся за ним следом, даже успела увидеть на месте водителя знакомого рыжего элеза.
Румянцев ловко прыгнул внутрь, оттолкнув ногой попытавшуюся его удержать Юльку. В этот же момент черное тело сбило ее с ног, и кошка, уменьшаясь на ходу, нырнула следом за ним, и вимма упала вниз, в сумрак, и стремительно понеслась прочь. Подоспевшие к баллистам часовые принялись стрелять ей вслед, но темнота мешала точному наведению. Поднявшийся на ноги Саша зажимал разорванное плечо рукой и выругался им вслед.
— Сволочи, — прохрипел он.
А Юлька вдруг поняла, что испытывает облегчение.
Молча они вернулись в его кабинет. Саша не на шутку хромал.
— Что я людям скажу, — пробормотал он с горечью. — Шандру… Стыд. Из-под носа, считай, из рук вырвали.
— Правду, — строго ответила она. — Они должны знать об опасности. Что ничего не кончилось. Он сам не так-то много и значит, — продолжила она рассудительно. — Главное, мы предупреждены, что эти двое живы, по-прежнему активны и сдаваться не собираются.