— Так! — он хлопнул ладонью по подлокотнику кресла, — Собирайся, поедешь…
— В Одессу? — оживился я, сразу вспомнив о Фире, тёте Песе и многочисленных приятелях и деловых партнёрах. Там-то небось ни одна полиция не достанет!
— Подальше, — хмыкнул дядя Гиляй понимающе, — и сильно. Соскучился? Дело молодое… Палестина, хм…
— Сергей Александрович, — подала голос Мария Ивановна, — председатель Императорского Православного Палестинского Общества, которое ведёт весьма деятельную политику на Святой Земле.
— Хм… — Владимир Алексеевич снова подёргал себя за ус, — Школы для беднейших слоёв населения, учительская семинария, обширный прозелитизм и благотворительность. Спасибо, Машенька, я это упустил из виду.
— Могут нагадить, — упавшим голосом констатировал я, — хотя бы по принципу ефрейторского зазора[16].
— Ну-ка? — оживился опекун, и я рассказал. Посмеялись, сбросив напряжение, но Палестина — увы, отпадает. Тамошняя первобытная простота нравов может здорово аукнуться: донесутся слухи о нелюбви Большого Белого Сахиба из Москвы, и — чик ножичком по горлу! С полным осознанием правоты и надеждой на Большую награду.
— В Европу… — опекун задумался, — аккредитации тебе не дадут, а вот в места с несколько более простыми нравами — пожалуй. Как тебе Африка?
— Здоровски! — выпалилось у меня, — Всегда хотел!
— А… я тоже, — решительно сказал Санька, весь напружинившись и приготовившись отстаивать своё право на Приключение, — Мне, как художнику, очень важно…
Он ажно задохнулся, не в силах подобрать слова, и только умоляюще переводил взгляд с меня на Владимира Алексеевича и Марию Ивановну, сразу же поджавшую губы. Я тут же закивал, и мы вдвоём принялись гипнотизировать опекунов.
Женщина быстро сдалась, и только вздохнула, махнув на нас рукой.
— Ну вот и решено, — усмехнулся Владимир Алексеевич, — Великобритания снова бряцает оружием, на сей раз в Южной Африке.
— Полагаю, — сказал он тоном умудрённого человека, — дальше нескольких стычек дело не зайдёт, а дальше либо быстрая аннексия, и у Британии появится новый доминион, либо — возобладает здравый смысл, и буры удовлетворят требования Великобритании, не доводя ситуацию до критической.
— Да Бог с ними! — отмахнулся я рукой, — Даже и без военных действий африканский антураж должен понравится читателям.
— Ага! — поддакнул Санька, — Я собираться! Жаль только, Мишку Федул Иваныч и дед точно не отпустят! А было б здоровски!
— Кажись, налево, — задумался Пономарёнок, чиркая спичками и пытаясь разглядеть в подземельях Хитровки условные метки.
— Потуши, дьявол! — рявкнула взлохмаченная голова, высунувшаяся из какой-то щели, — спать не дают!
Мишка отскочил с колотящимся сердцем, схватившись за подаренный братом револьвер. Выдохнув и несколько успокоившись, он устыдился своево испуга и решительно свернул налево…
… заблудившись самым решительным образом.
— Штоб я ещё раз, — бухтел он себе под нос, пробираясь впотьмах по подземелью, — да без Егорки сунулся сюда? Да ни в жисть!
Услышав поскуливание, Мишка решительно двинулся в тут сторону, здраво рассудив, што ни одна собака не станет по своей воле забираться глубоко по землю. И стало быть, либо она там с хозяином, либо недалече выход на поверхность.
Пару раз споткнувшись о валяющиеся под ногой булыганы, да вляпавшись ногой в кучу говна, неоспоримо свидетельствовавшего о близости жилья, подросток пошёл медленней.
— Терпи, — услыхал он чуть погодя чей-то пьяненький голос, — я кому сказал — терпи!
И снова этот щенячий скулёж, от которого заходится сердце. Шаг…
… эта картина навсегда осталась в памяти Мишки.
За небедным столом — с самоваром, водками, баранками и колбасой, пировали несколько нищих. Скулил же ребёнок, мальчик лет шести. Стоя у края стола, он с белым от ужаса лицом смотрел на своих мучителей, но даже и не пытался вырваться из цепких пальцев. Только тоска да обречённость запредельная во всей его покорной фигурке.
Кривой старик с пропитым лицом потянул его за руку, и открыл краник самовара, обваривая кипятком тонкую ручку.
— Терпи, — ханжеским тоном сказал он дрожащему всем телом ребёнку, скулящему от нестерпимой боли и ужаса, — Господь терпел, и нам велел!
Крепко вцепившись в ребёнка, старик раздувал широкие ноздри, будто впитывая страдания. На лице ево появилось странное выражение…
16
В военной части стало известно, что в полдень приедет генерал с проверкой. Командир полка отдает распоряжение: «В одиннадцать часов утра всему личному составу стоять на плацу при полном параде и чтоб без опозданий». Комбат командует: «К десяти утра…». Командир роты: «К девяти…» и т. д. Байка заканчивается словами ефрейтора: «Чтобы в пять утра у меня каждый стоял на своем месте, и сна ни в одном глазу!»