Зоя Николаевна посмотрела вокруг, и глаза ее неожиданно встретились с глазами Яковлева.
Жадно, радостно смотрели навстречу ей эти черные, чуть косящие от напряженного внимания глаза.
И она обрадовалась, как геолог, нашедший руду. Слушают! По-настоящему слушают!
— Вы думаете, — продолжала Зоя Николаевна уже гораздо тверже и увереннее, — думаете, что если мы странствуем не по ущельям и горам, а по улицам и дворам, так мы не должны будем преодолевать трудности, не увидим нового? Нет. Даже тот из вас, кто придет с металлом на базу, увидит неизвестный ему край нашего города…
— Да ведь поедут не все — один или двое, — перебил кто-то из ребят.
— Я, я поеду! — крикнул Яковлев.
— Разумеется, сдавать поедет один или двое, — ответила Зоя Николаевна, — но искать будут все. А когда люди ищут — они всегда что-нибудь находят, всегда узнают и видят новое…
Глаза ее опять встретились с глазами Яковлева. Успокоенная, она продолжала:
— Мальчики! Вы помните речь товарища Сталина перед избирателями Сталинского округа? Помните, товарищ Сталин сказал о послевоенных пятилетках: пятьдесят миллионов тонн чугуна, шестьдесят миллионов тонн стали… Что это значит, ребята? Вы думаете, весь этот металл будет добыт из недр земли? Нет. В цивилизованных странах большой процент металла идет как раз за счет бытового лома. Так оно и называется: металл первичный, металл вторичный. Первичный — из руд, вторичный — бытовой лом… Представьте себе: наша шкала, потом еще и еще одна… Мы очень богаты, ребята. Наша страна единственная, где есть в земле и никель, и свинец, и вольфрам, и магний, и золото, и олово… Но вторичный металл — дешевле. Его уже не нужно добывать — надо только найти. А что же, бросить так? Ведь это бесхозяйственность… Значит, мы можем помочь пятилетке. Подумайте: невозможно собрать ни один комбайн, трактор, самолет, автобус без цветного металла. Если бы меди не было, мы сидели бы при коптилке — без электричества. Свинец — это серная кислота, стало быть без него не могло бы быть химии… А типографские шрифты? Они, если не ошибаюсь, свинцовые и сурьмовые — значит, без цветного металла не было бы и книг…
Она глубоко вздохнула, зачем-то переложила с места на место блокнот и села за стол.
— Ну, с чего мы начнем, ребята? — спросила она. — Времени у нас остается не много. Говорите по очереди… нет, лучше по звеньям. Я буду записывать.
И тут стало выясняться, что дела обстоят не так уж плохо: собрано было немного, но все же кое-что.
У шестого «А» оказалось в общей сложности килограммов двадцать. У второго и третьего звена шестого «Б» — килограммов тридцать.
— Ну, Петровский, а ты что же молчишь? — И Зоя Николаевна с надеждой посмотрела на робко сидящего в сторонке Петровского.
— Я… я должен сознаться, Зоя Николаевна, что мы еще не начали собирать… To-есть не то чтоб не начали, конечно у нас тоже есть кое-какие мелочи, но…
— Не ожидала! — сказала Зоя Николаевна. — От кого, от кого, а от тебя я этого не ожидала… И вообще я должна сказать, Кардашев: следует обратить особое внимание на это отстающее звено.
Кардашев удивленно посмотрел на Зою Николаевну: первое звено всегда считалось у них самым лучшим.
— Да, да, — еще настойчивее продолжала она, — звено Петровского захвалили… Видите ли, они проявляют большую активность при хождении в кино, в музеи, в ботанический сад, в цирк, а дело делать им скучно.
Все немного опешили. Еще на прошлом сборе сама же Зоя Николаевна всем ставила Петровского в пример за умелую организацию экскурсий.
— У вас нет чувства долга! — продолжала она. — И… и поэтому у вас нет металла… Стыдно! Вы бросаете тень на весь свой класс…
Вероятно, на этом бы и кончилось собрание, но туг неожиданно из-за Сашиной спины выскочил Яковлев.
— Нет! — закричал он, прикладывая руку к левому карману куртки. — Нет, Зоя Николаевна, вы неправы! Мы, мы… то-есть вы… то-есть Саша просто не поняли друг дружку. Он не сумел вам объяснить… Никто не знает на самом деле, сколько нам удалось собрать. Но мы не хвастались, как некоторые: не говорили там о примусах, об утюгах… — Он сердито посмотрел сверху вниз на круглую макушку маленького звеньевого из четвертого «А». — И никто не знает на самом деле, сколько мы накопили металла. Нельзя же так огульно обвинять! Это… это… Пустите, почему вы меня не пропускаете?..