Эктоплазменные путы поблекли, затем вовсе исчезли. Но кобра не двигалась. Арвин висел прямо перед ней, выжидая. Кобра не воспользовалась даже этим приглашением, а зудящее чувство в голове Арвина пропало. Удовлетворённый, он позволил астральному конструкту угаснуть.
Он поднялся над деревьями и полетел вдоль дороги, ведущей к далёкому храму. Храм лежал выше на склоне горы Угрут. Ещё выше неярким красным светом светилось жерло вулкана, соревнуясь с заходящим солнцем.
Арвин летел туда, надеясь, что Пакал его по-прежнему ждёт.
К тому времени, как Арвин достиг храма, уже наступила середина ночи. Храм Арвин заметил по красному свечению со двора. Здание было построено прямоугольником вокруг глубокого провала в земле, зиявшего подобно ножевой ране, доходящей до самого расплавленного сердца горы Угрут. Белые мраморные плиты, окружавшие провал, были усеяны блестящими чёрными камнями — остывшей и затверделой лавой. Воздух над расщелиной плавился от жары, принося с собой запах серы. Окружавшие двор внутренние стены обладали широкой галереей, которую поддерживали массивные колонны, сверкавшие тускло-красным, как древесные стволы в горящем лесу. Остальное здание лежало в тени.
Выше по склону Арвин заметил движение. Он полетел в ту сторону и увидел большую группу, около сотни людей, взбирающихся по узкой тропе, которая вела к вершине. Арвин опустился ниже, и увидел, что это поклонники Талоса, следующие за жрецом, обладавшим странной раскачивающейся походкой. Охваченный подозрением, Арвин прочитал мысли жреца.
Жрец — ещё один юань-ти в чужом обличье — вёл талоситов на гибель.
Чуть выше по склону находился глубокий провал, извергающий золу и ядовитые пары. Поклонникам Талоса прикажут подойти к нему и глубоко вдохнуть. Вдохнув пары, они «примут» Талоса и докажут, что достойны его. Если кто-то посмеет поставить под сомнение приказы жреца или поймёт, что происходит и попытается сбежать, о нём позаботится жезл — точно так же, как уже позаботился о младших жрецах. Так или иначе, все они умрут.
Арвин просеял мысли ближайших к жрецу талоситов, надеясь найти хоть какую-то искру сопротивления. Не было ничего. Их мысли были ленивыми, медленными, как будто их чем-то одурманили.
Жрец поднял взгляд на Арвина.
«Странно, - подумал юань-ти. - Не знал, что у Тессании был ручной питомец.»
Арвин прервал контакт. Он понёсся назад, в сторону храма, разыскивая по пути Пакала. Следов дварфа не было, точно так же, как не было их и по пути к храму. Других существ Арвин тоже не встретил. Храм казался заброшенным.
Нет, не совсем. Когда Арвин принялся кружить над крышей, он заметил одинокую фигуру, стоявшую на галерее между двух колонн. Позади фигуры виднелась арка, которая могла быть главным входом в храм. Это был высокий мужчина, борода и волосы которого были так же черны, как и его жреческая мантия. Арвин не заметил бы его, если бы не дротик, который сжимал мужчина. Зазубренное, как молния, остриё дротика издавало слабое мерцание электрической энергии, освещавшее лицо жреца. Мужчина опирался на оружие, используя его как посох, и смотрел на двор расфокусированным взглядом.
Решив, что обнаружил очередного юань-ти, Арвин описал круг в воздухе, снова воспользовавшись силой, позволяющей читать мысли. Он удивился, когда ничего змеиного в мыслях мужчины не обнаружилось. Мысли были очень человеческими — и крайне беспокойными. Мужчина раздумывал, правильно ли он поступил. Неужели Талос действительно требовал новых жертвоприношений? Жрецов уже не осталось, и их заставили использовать паломников, пришедших из далёких городов. Все знаки были на месте, правда — поднимавшийся с вершины Угрута дым, бурлившая во дворе лава, загоревшийся на склоне после удара молнии пожар — но неужели действительно требовалось жертвоприношение? И сразу — всей паствы? Талос, похоже, с каждым днём злился всё только больше и больше, но если сам главный пророк бури отправил послание, что требовалось принести жертвы, значит, так и должно быть.
Но жрец против воли задумался — а не следовало ли ему самому просто на всякий случай обратиться к Талосу. Если бы только его фурии не настояли на том, чтобы погибнуть первыми, он мог посоветоваться с ними. Может быть, ему следовало пойти за Сискином, попросить новоприбывшего жреца дождаться, пока...
Арвин покинул мысли мужчины. Жрец — господин бурь этого храма, догадался Арвин — был обманут юань-ти, но его разум по-прежнему принадлежал самому жрецу. Если бы Арвин смог убедить его выслушать юношу, возможно, готовящуюся бойню ещё можно было остановить. Талоситы наверняка послушаются своего господина бурь.
Арвин приземлился у входа в храм и прекратил своё превращение. Его хвост разделился и снова стал парой ног, его тело выросло, принимая человеческую форму. Он потянулся, разминая мускулы, снова привыкая к рукам и ногам, затем использовал псионику, чтобы немного изменить свою внешность, создав иллюзию глубоких царапин на обеих щеках. Господин бурь с большей готовностью выслушает предупреждение, исходящее от одного из его собратьев по вере.
Арвин шагнул ко входу и сложил руки перед грудью крестом, как делали последователи Талоса.
- Господин бурь, - сказал он, поклонившись, - я принёс срочные новости. Могу я обратиться к вам?
Погружённый в раздумья мужчина обернулся. На таком близком расстоянии Арвин смог подробнее рассмотреть его черты. Его нос был длинным и острым, лоб избороздили глубокие морщины. Тяжёлые чёрные брови сходились вместе в постоянной хмурой гримасе. Правую сторону лица усеивали белые рубцы, и линия волос с этой стороны начиналась чуть выше. Похоже, когда-то в прошлом он получил ожог. На каждом запястье виднелся широкий браслет с серебряными молниями.
- Подойди и скажи, - ответил он.
Арвин выпрямился и шагнул ближе. Он понятия не имел, каких формальностей требовал протокол при обращении простого талосита к жрецу его веры. Он сильно рисковал. Если он разозлит господина бурь, тот может ударить его молнией. Но Арвин не мог просто позволить этим людям погибнуть, если в его силах было что-нибудь предпринять.
- Господин бурь, - сказал Арвин. - Я только что прибыл из Хлондета. Там я узнал... нечто ужасное. Жрец, только что покинувший храм... Сискин. Он не человек. Он юань-ти.
- Глупости, - отозвался жрец. - Сискина коснулся сам Талос. Я лично видел выжженный знак.
Арвин хотел возразить, что ожог скорее всего был иллюзией, но тут он кое-что заметил. В дыхании жреца чувствовался сладкий аромат. Мужчина пил вино.
Вино, которое пахло, как духи Тессании.
В каменоломнях Арвин был убеждён, что чёрная жидкость — это яд, но сейчас засомневался. Может быть, это было нечто иное. Нечто более коварное. Нечто, что заставляло людей мыслить иначе, и даже самые ужасные предложения начинали казаться вполне разумными.
- Сискин угощал вас вином, не так ли? - спросил Арвин. - И настаивал, чтобы вино испробовала вся паства.
Господин бурь кивнул. Морщины у него на лбу стали ещё более глубокими.
- И что с того?
- У вина был необычный вкус?
- Оно было сладким. Подслащенным. Он сказал, что вино с востока.
- После вина вы поговорили, - продолжал Арвин. - Сискин предложил принести в жертву собравшихся пилигримов. Этой ночью. Тогда это казалось разумным, но сейчас, когда вы смогли над этим поразмыслить, уже не кажется.
Владыка бурь хотел кивнуть, но в эту же секунду земля задрожала. Что-то прогремело в глубине рассекавшего двор разлома. Арвин услышал влажный шлепок бьющей из трещины лавы. Он почувствовал её жар даже сквозь рубаху.