Кот лизнул миссис Янси в руку.
— Лео и Кэтрин выдумали целую историю о ребенке. Нельзя было признаться, что это сын Кэтрин. В противном случае пришлось бы указать пальцем на некоего молодого соблазнителя. Но никаких соблазнителей и в помине не было. Каким же надо быть мерзавцем, чтобы развращать собственную дочь. Этот скот начал, когда Кэтрин не было и шести лет. Девочка даже не понимала, что с ней делают. — Миссис Янси покачала головой. — Если бы я утверждала законы, то обязательно был бы принят такой, по которому этих подонков следовало бы кастрировать. Как отвратительно!
Джошуа спросил:
— Разве они не могли сказать, что Кэтрин была изнасилована сезонным рабочим или еще кем-нибудь? При этом никакой моральной ответственности Кэтрин не понесла бы. Ей было бы достаточно сочинить историю и описание внешности «насильника». Если вдруг, по невероятному стечению вещей, нашелся бы какой-нибудь несчастный, который бы подошел под описание, Кэтрин опять же могла сказать, что это не тот человек.
Миссис Янси погладила кота.
— Заявление об изнасиловании означало бы вмешательство полиции, — сказала миссис Янси. — Лео боялся, что полицейские обязательно что-нибудь пронюхают, найдут какую-нибудь лазейку в состряпанной истории. Лео не хотел рисковать свободой, если вдруг откроется вся правда.
— Это рассказала Кэтрин? — спросила Хилари.
— Она. Когда Кэтрин почувствовала, что может умереть во время родов, она испугалась, что унесет с собой в могилу тайну их семьи. Хилари начала проникаться сочувствием к Кэтрин, сочувствием, которого она не знала, отправляясь в Холлистер.
— Отец прикрыл себя страданиями дочери, — сказала она.
Миссис Янси продолжала:
— Она никогда не смела слова сказать против него. Делала все, что он хотел. Это Лео придумал — диету и бандажи. Как она, бедняжка, страдала! Однако послушалась Лео. Кэтрин его очень боялась. Дух ее был сломлен. Она стала настоящей рабыней.
Часы ударили один раз. Тихий звон разнесся по комнате и затих. Джошуа, сидевший на краешке кресла, откинулся назад на широкую спинку. Его лицо побледнело, под глазами резко обозначились голубоватые круги. Только сейчас Хилари увидела, как стар был Джошуа. Рассказ ошеломил Райнхарта.
В коротком разговоре ему открылась чудовищная подноготная человека, которого все знали как порядочного и почтенного жителя Санта-Хелены. Так часто страшная правда скрывается за искусственным фасадом благопристойности.
Обращаясь, скорее, к самому себе, Джошуа едва слышно сказал:
— Они допустили оплошность, и Кэтрин забеременела, а в Санта-Хелене ничего не заподозрили.
Тони воскликнул:
— Невероятно. Обычно чем откровеннее ложь, тем она надежнее, то есть можно быть уверенным, что все останется в тайне. Как искусно была сделана утка насчет Мэри Гюнтер. У Лео и Кэтрин все прошло без сучка и задоринки!
— Я бы так не сказала, — вмешалась миссис Янси, — кое-какие трения все-таки были.
— Например?
— Например, в тот день, собираясь ко мне, Кэтрин объявила всем в Санта-Хелена о том, что ее воображаемая Мэри Гюнтер прислала ей телеграмму с вестью о рождении ребенка. Какая глупость. Кэтрин сказала, что едет за малышом в Сан-Франциско, но не сказала, был ли это мальчик или девочка. Видите, Кэтрин, конечно, не могла знать заранее, кто у нее родится. Здесь она сделала главную ошибку, объявив о рождении ребенка до отъезда из Санта-Хелены.
— Не понимаю, — озадаченно сказал Джошуа, — где же здесь ошибка? Ну и что, если сказала?
Поглаживая кота, миссис Янси пояснила:
— Ей следовало быть осторожней и сказать, что ребенок вот-вот родится и она едет к Мэри Гюнтер в Сан-Франциско, чтобы поддержать ее морально. Кэтрин сама заявила, что отправляется за одним ребенком. Она не подумала, какие из этого могут последовать неблагоприятные для нее вещи. В действительности, Кэтрин родила двойню.
— Двойню? — переспросила Хилари.
— О черт, — вытаращил глаза Тони.
Джошуа вскочил с кресла.
Всеобщее напряжение передалось коту. Он поднял голову и с любопытством принялся разглядывать людей. Его желтые глаза светились странным внутренним светом.
Джошуа никак не мог успокоиться. Он мерил шагами тихую гостиную миссис Янси.
Она продолжала.
— Когда Кэтрин родила двойню, она поняла, что выдумка с Мэри Гюнтер ей не поможет. В Санта-Хелене знали о том, что Кэтрин вернется с одним ребенком. Если же она привезет и второго, то, что бы Кэтрин не объясняла, подозрения все равно возникнут на этот счет. Мысль о том, что все узнают об отношениях в их семье... Это уже было бы слишком к тому, что Кэтрин уже пришлось перенести в своей жизни.