Спустя четыре часа он проснулся от страшного сна. Обливаясь потом, дрожащей рукой он вцепился в матрас, а другой что-то пытался ударить в воздухе. Крик застрял в горле, губы пересохли, тело бросало то в жар, то в холод.
Он забыл, где находится. Кромешную темноту прорезали три тонкие полоски слабого света, пробивавшегося сквозь щели в бамбуковой шторке. Воздух был теплый и спертый. Он сел, нащупал металлическую стенку, из темноты медленно проступали знакомые очертания. Убедившись, что это фургон, он облегченно вздохнул и откинулся на матрас. Он попытался вспомнить, что же так напугало его во сне, и не мог. Почти каждую ночь его мучили кошмары, он вскакивал с пересохшим горлом и надрывно колотящимся сердцем, но никогда кошмар не оставался в памяти.
Темнота фургона настораживала. Ухо ловило слабые шорохи, а от мягких, приглушенных звуков волосы вставали дыбом, хотя он и понимал, что все это ему только кажется. Он поднял бамбуковую шторку и некоторое время сидел, моргая, пока глаза не привыкли к свету. Из-под матраса он извлек узел, перевязанный темно-коричневой веревкой. Здесь лежала одежда, в которую были спрятаны два больших ножа. Много времени ушло на затачивание узких лезвий. Взяв нож, он пережил странные чувства, словно это был нож колдуна, наделенный магической силой, теперь переходящей к нему.
Полуденная тень пальмы переместилась, и теперь солнечный свет проникал сквозь ветровое стекло и падал на лезвие. Острие ножа холодно поблескивало.
Когда он рассматривал нож, его тонкие губы медленно растягивались в улыбку. Несмотря на кошмар, сон освежил и придал ему сил. Он был абсолютно уверен, что утреннее землетрясение — это добрый знак.
Он найдет эту женщину сегодня же. По крайней мере, в среду. Он представил себе ее нежное теплое тело, безупречно чистую кожу и расплылся в улыбке.
В четверг после обеда Хилари Томас делала покупки на Беверли-Хиллз. Вернувшись вечером домой, она припарковала свой кофейного цвета «мерседес» на круговой дорожке у входа. Наконец дизайнеры женской одежды позволили женщинам выглядеть женственными, и Хилари удалось купить все то, что отсутствовало в течение последних пяти лет, пока в моде была одежда военного покроя. Трижды Хилари выезжала и возвращалась с полным багажником.
Вынимая последние свертки, она почувствовала на себе чужой взгляд. Она выпрямилась и огляделась. Заходящее солнце клонилось за большие дома, окрашивая все в золотой цвет. На газоне играли двое ребятишек, по тротуару, примерно у следующего квартала, весело шлепал ушастый коккер-спаниель. Но вся округа была погружена в абсолютную, чуть ли не сверхъестественную тишину. На противоположной стороне улицы стояли два автомобиля и фургон «додж», но в них, как она видела, никого не было.
— Лезут в голову разные глупости, — подумала она. Кто мог смотреть? Но отнеся последние свертки и вернувшись, чтобы поставить машину в гараж, она вновь почувствовала на себе чей-то взгляд.
Около полуночи, когда Хилари полулежала в кровати с книгой в руках, ей показалось, что снизу раздаются какие-то звуки. Отложив книгу, она прислушалась.
Шелест. На кухне. У задней двери. Прямо под спальней. Она выскользнула из постели и накинула халат, халат темно-синего цвета, купленный накануне.
В верхнем ящике ночного столика лежал заряженный револьвер 32-го калибра. Она постояла, прислушиваясь к шорохам внизу, затем взяла револьвер.
Может быть, это обычные шорохи, которые время от времени слышны в домах. Однако она живет здесь всего шесть месяцев и ничего подобного еще не слыхала.
Остановившись на площадке, Хилари посмотрела вниз, в темноту, и спросила:
— Кто здесь?
Ответа не последовало.
Выставив вперед правую руку с револьвером, она спустилась вниз, пересекла гостиную, с трудом сдерживая дыхание и безуспешно пытаясь придать руке, держащей оружие, подобающую твердость. Хилари зажигала свет во всех комнатах подряд, приближаясь к задней части дома. Она все еще различала странные звуки, но все стихло, когда Хилари вошла на кухню.
Ничего подозрительного она не заметила. Темный сосновый пол. Шкафчики темного соснового дерева, из-за стекла глянцевито поблескивают приборы. Ярко сияют подвешенные на стене медные кастрюли и прочая утварь. Никаких намеков на то, что кто-то уже побывал здесь до нее. Хилари стояла в дверном проеме и ждала возобновления странных звуков.