Смерть — её не возможно было не узнать.
Помещение наполнил непередаваемый покой, не имевшим ничего общего с покоем послеобеденной дрёмы или покоем на вечернем берегу, когда солнце красиво тонет на горизонте в бирюзовом море. Это был покой склепа. Вечность тишины и безмятежности, без мыслей, без забот, без движений. Хотелось лечь, расслабиться, больше никогда не вставать и тихо истлевать, соприкасаясь с бесконечностью. Гита слегка толкнула её в плечо. Арина моргнула и наваждение спало. Смерть бессмысленно смотрела на труп девочки в центре комнаты. Ещё некоторое время спустя, она подняла руку над телом. Из-под складок длинного рукава показалась костяная кисть, совершенно лишённая плоти. Вместо кожи потрескавшиеся кости покрывал всё тот же неровный стелящийся дым.
Смерть сказала: "Идём. Пробил твой час".
Вернее это был не голос и не слова. Ни единый звук не нарушил тишины комнаты и в голову сами по себе не вторглись чужие мысли, чтобы предположить, что Смерть общается телепатически. Нет, это было что-то абсолютно иное. Отдавая отчёт, что обращаются не к ней, Арина, тем не менее, прекрасно поняла её. Смерть невероятным бессловесным способом объяснила, что не нужно бояться, что жизнь — это пройденный этап на бесконечном пути, на котором не надо останавливаться. Смерть звала с собой, и зов был услышан.
Над телом мертвой девочки поначалу незаметный, но затем всё больше и больше уплотняясь, начал мерцать туманный образ. Арина почти сразу догадалась — астральная проекция, но поняла, что не права, когда копию мертвой девочки наполнили краски. Нет — это не проекция души, — это сама душа, покидающая плоть.
Копия зависла в полуметре над оригиналом. Она почти ощутимо наполнялась жизнью, которая покидала тело, превращая его в оболочку, сломавшийся сосуд, "кусок мяса" — как говорил Прад. Процесс продолжался достаточно долго, прежде чем призрачная девочка очнулась и встала поодаль от себя самой, лежащей на полу. Она выглядела так же как при жизни, разве, что слегка просвечивала насквозь и смотрела равнодушно, отстранённо. Смерть опустила руку. Арина заметила, как от тела на полу к призраку тянутся тонкие, сияющие нити, играющие бликами в тусклом свете, как драгоценные камни. На чёрном саване страшной гостьи, как волны на воде пошли складки — Смерть достала из-за спины страшную косу, которой там только что не было. Значит, в мифах говорят правду, вот оно — оружие чёрного жнеца. Арина испугалась. Зачем нужна коса, если девочка за которой пришли и так безропотно согласна на всё? Неужели сейчас здесь умрёт ещё кто-то? Но нет. Смерть не обращала ни на неё, ни на её коллег ровным счётом никакого внимания. Она ещё чуть-чуть посмотрела на покойную, размахнулась и быстро провела чёрным лезвием над трупом. Свист. Арина узнала его — тогда ночью, перед тем как проснуться в образе привидения, она тоже слышала этот свист. Тонкие блестящие нити срезаны. Девочка-призрак вздрогнула, пришла в себя, взглянула на своё тело, ахнула, заплакала. Смерть бесшумно убрала косу, сказала: "Пойдём со мной". Вернее, это могло звучать как: "Уходим!", "Поспеши!", "Нам пора!" или как угодно иначе, ведь Смерть выражается не словами.
Арина еле удержалась, чтобы не вздохнуть с облегчением. Она устала бояться, устала от нервного напряжения, возникшего вместе с приходом ужасной гостьи. Ей даже уже не особенно было жаль девочку, лишь бы они поскорее ушли.
Неожиданно в круг слабого света — ровно над пиктограммой, вошёл Прад. Он оттолкнул привидение, бывшее недавно медиумом, в сторону, так, что она отлетела на несколько метров, как раз к Арине и Гите, а сам сказал:
— Привет, Смерть! Я Проно, помнишь меня?
Красные глаза под капюшоном всё так же горели ровным светом, ничего не изменилось, ответа долго не было, а затем: "Помню", "Узнала", "Да", "Было дело".