Навалилась непередаваемая усталость. Так всегда происходит, когда убегаешь от кого-то и вот наконец-то закрываешь надёжную дверь в свой дом, где уже нечего бояться. Рядом Капитан, каким бы мерзким человеком он ни был, он надёжный соратник, рядом с которым можно не бояться.
Минута слабости миновала.
— Капитан, ну и скотина же вы! — почти закричала Гита, чтобы докричаться — кабина водителя была слишком далеко. — Как вы могли нас бросить, не предупредив! Не рассказав про ваш план!!!
— Дорогие мои, я же не со зла, — крикнул в ответ Прад, — Ганталиант — хищная птица, он бы раскусил вас в два счёта, если бы почувствовал, что вы что-то скрываете или блефуете… Пришлось импровизировать… Поэтому, когда я увидел одержимую, я решил на время отступить…
— Одержимую? — не поняла Арина, — вы это про Андрееву?
— Да! Видите у него на груди медальон с пиктограммой? Если он прикоснётся им к человеку, человек потеряет себя — станет его рабом. Самое интересное, что рабы Ганталианта искренне мечтают ему служить, то есть они вроде и не рабы вовсе, а что-то вроде фанатиков. Я не знаю, как это работает, но факт есть факт.
— Так вот почему не сработали наши атаки… — пробормотала Гита. — Капитан, но Андреева обладала силой, если она просто фанатичка, то как это объяснить?
Вместо него ответил Эрнст, хранивший неподражаемое спокойствие. Он изогнул бровь:
— Всё просто: она всегда это умела. Возможно, не знала о способностях, или догадывалась, но не пользовалась ими. Я всего лишь помог ей раскрыться.
Арина с удивлением отметила, что Ганталиант ведёт себя странно: не дёргается, не угрожает, не пытается сплести какое-нибудь смертельное заклинание, даже сел на пол, а не на удобные кресла. Впрочем, ему и на полу было удобно — он сел в позе лотоса, прикрыл глаза и выглядел совершенно умиротворённо, словно на уроке медитации, а не среди врагов.
— Капитан, а почему он не сопротивляется? — спросила она.
— А он не может. Посмотри внимательно на пол.
Арина посмотрела: под ногами лежал дорогой ковёр цвета слоновой кости с высоким ворсом. Она никогда прежде не была внутри лимузина, поэтому сначала удивилась простому наличию ковра, но присмотревшись, заметила вокруг пленника бледный зеленоватый узор. Узор складывался в пиктограмму, в центре которой и сидел Ганталиант.
— Это фосфор, — пояснил Капитан, — пока вы выманивали его на улицу, я договорился с водителем и приготовил ловушку. Пока он внутри пиктограммы, он не может ни причинить нам вреда, ни сбежать.
Неожиданно раздался громкий удар. Арину дёрнуло в сторону, повалило на бок. Заднюю часть машины развернуло. Визг резины — Прад добавил газа. Лимузин выровнялся на дороге.
— В нас что — врезались?
Гита утвердительно покачала головой.
— Ваш лидер прав, — заговорил Эрнст, так и не открыв глаз, — я не могу причинить вам прямого вреда, но стоит мне захотеть, и все вокруг будут желать вашей смерти. Пожалуйста, не недооценивайте меня.
— Ах ты, гад!!! — разозлилась Гита и плеснула в него из последней пробирки с жёлтой жидкостью. — Сначала пальцы мне ломаешь, а теперь угрожаешь?
В салоне запахло кислыми огурцами и тухлыми яйцами. Ганталиант поморщился — от его лица повалил пар, а красивая ухоженная кожа в тех местах, где её коснулась моча новорождённого, покраснела, выглядела обожжённой.
Арина начала мысленно считать секунды до следующего столкновения с какой-нибудь машиной. Она не сомневалась — терпение монстра кончилось, сейчас начнётся настоящая заварушка. Кто знает, на что он способен на самом деле? В руке покалывало — в любой миг там могла возникнуть магическая сфера. Её удивлению не было предела, когда на вопрос Капитана: "У вас там всё в порядке?". Ответил Ганталиант:
— Да. Полный порядок. — И обратился к Гите, — не я ломал твои пальцы, но если ты жаждешь мести, будем считать, что мы квиты — это лицо я не смогу исправить, оно навсегда останется обожжено, как напоминание о нашей встрече.
— Вы поглядите, у чудовища есть честь! — усмехнулась подруга, — а где была твоя честь, когда ты изгнал из этого тела его владельца? Занял чужое место, проникнув в наш мир?!! Я скажу тебе — ты плевать хотел на нас всех, а сейчас откровенно пудришь нам мозги, пытаясь надавить на жалость!