— Что дальше? — спросила запыхавшаяся Гита, когда они оказались на станции, под огромными потолочными выемками для ламп, напоминавшими иллюминаторы космического корабля.
— Будем ждать ночи, — ответил Капитан, — ночью будет безопаснее. Меньше народу — больше кислороду!
Арина недоверчиво посмотрела на врага:
— Но почему он не пытался сбежать? И как-то слишком спокоен, мы ведь всё же его взяли в плен!
— Пусть сам и скажет, — Прад сильно пихнул Эрнста в плечо, тот чуть не упал.
— Я не вижу смысла в побеге. Во-первых, вы догоните, во-вторых, поблизости отсутствуют оптимальные укрытия, в-третьих, за меня всё сделают соратники и самое последнее: вы слишком недальновидны — не замечаете собственных ошибок. — Ганталиант сложил руки на груди, опустил голову, дал понять, что больше разговаривать, не намерен.
6
Последующие шесть часов Команда капитана Прада провела в метро. Когда антураж одной станции настолько приедался, что становилось невыносимо, они садились в поезд и ехали на следующую.
Ганталиант в основном хранил молчание, но однажды по-настоящему всех удивил. Изрядно проголодавшись, они решили перекусить шаурмой на Курском вокзале. Арина приняла заказы и уже собиралась подняться на поверхность, как Эрнст, всё это время пребывающий в состоянии полусна, вдруг оживился и попросил купить что-нибудь и ему.
Капитан тогда сказал:
— Обжорство — первый признак ожившей нечисти. В потустороннем мире нет еды, так что, попадая к нам, попробовав вкусной настоящей пищи, они начинают ценить её дороже золота. Купи ему двойную порцию.
Позже, наблюдая за тем, как жадно есть Эрнст и как забавно это смотрится в контексте его невидимых атрибутов, Арина поймала себя на мысли, что не испытывает к этому существу ненависти. А что если он не лгал? Что если Ганталиант действительно никому не желает зла, а всего-то пытается выжить как умеет? Ведь нет его вины в том, что нечисть тянется к нему как к магниту. Она и сама не просила свой дар — ей его дали, кто-то неспросясь выбрал её — вот и всё. Не стоит, конечно, сбрасывать со счетов испорченный центральный телеканал и озлобившуюся на весь мир Катерину Андрееву, но с другой стороны — все мы совершаем ошибки. Опять же российский шоубиз никогда не отличался целомудрием. Что было бы с Ариной научись она магии до знакомства с Капитаном, ещё неизвестно каких она бы огородов нагородила. Ведь Ганталианта никто не учил жить среди людей, не рассказал, что плохо, а что нет. Может ли так быть, что ему требуется их помощь, а не запечатанная могила?
Эрнст, сидящий напротив неё на скамейке, вдруг открыл глаза:
— Какие интересные мысли в твоей голове!
Арина возмутилась:
— Ты читаешь мои мысли?!!
— Нет, мысли я пока не читаю. Я развиваюсь, раньше не умел, а сейчас могу воспринимать чужие чувства, правда, не всегда понимаю, что именно они значат. Например, твоя эмоция для меня непонятна, как она называется?
— Она называется "сострадание".
— Любопытно! И что она значит?
— Не важно. Гита, твоя очередь караулить…
Арина отошла подальше. Перед глазами стоял образ Эрнста. Красный свет в его глазах, коса за спиной и даже чёрный дым изо рта во время разговора больше не пугали. Он действительно оказался не тем Ганталиантом, которого она рассчитывала встретить. Но картинку сменила другая: труп солдата, свисающий с танка на Красной площади, крики людей, которых не видно из-за плотного дыма, вой голодных монстров, разрушенная Москва — апокалипсис. Нет. Она обязана быть хладнокровной. Заткнуть уши, чтобы не слышать совесть, не ради себя, ради всех.
Промучившись сомнениями ещё несколько часов, она всё же решила, что не простит себе, если не поговорит с Капитаном:
— Прад, можете считать меня полной идиоткой, но я сомневаюсь…
Капитан отложил журнал с откровенными фотографиями девушек:
— Ара, не сомневайся, ты не полная, ты в самом соку, как я и люблю! Вот, очень похожа на девушку июня на развороте…
— Вечно вы передёргиваете! Я серьёзно! Вам не кажется, что Ганталиант немного эээ… Не такой каким должен быть?
— Ах, ты про наше чудовище. Да, как ни странно весьма миролюбивый и любознательный экземпляр. Но и тигрята в юности весьма симпатичные, а потом вырастают и разрывают на куски несчастных антилоп. — Он задумчиво почесал подбородок, — не забывай, перед нами демон и никакой-то там второсортный, а возвысившийся, а значит, научившийся врать. Не исключено, что этот его трёп "я никому не желаю зла" — всего лишь мистификация.