Арина с облегчением вздохнула:
— Что ж, если это забытый бог, нам есть чем его удивить, — она усмехнулась, подбросив в руке лунный камень.
Прад не оценил её оптимизма. Встал и принялся расхаживать из стороны в сторону:
— Плохо. Очень плохо! Боги. Старые боги, не так просты как кто-то может подумать… Этот камешек не поможет. Пиктограммы тоже бесполезны…
— Почему? — оживилась Арина, — вы же говорили, что минералы и символы, попавшие на нашу планету извне, способны убить кого угодно, ну разве, что кроме Ганталианта…
— … и кроме бога. Лунный камень — это часть Луны. Луна — спутник Земли, а значит хоть и неземного происхождения, но часть нашего мира. Тут может помочь лишь субстанция из очень далёкого места. Очень далёкого.
— Ну, не знаю, — нахмурилась Арина, которой надоело быть постоянно неправой, — я бы всё же попытала счастья. Мы с этим камушком знакомы не первый день — я знаю его силу — это серьёзное оружие, во всяком случае, какого-то там забытого божка одолеть должно.
— Нет. — Отрезал Прад.
— Капитан, ну с чего вы взяли? — возмутилась она.
— А вот с чего! — Прад снял пальто, продемонстрировав на пиджаке круглые дырки с обожжёнными краями, как от автоматных пуль. Расстегнул рубашку — на теле ни царапины. — Видишь? Я не ставил никакого барьера, когда ты стреляла в Эрнста. Я закрыл его своим телом! Обычные пули ранили хотя бы тело!
Арина не поняла, что конкретно имеет в виду Капитан, и, судя по лицам присутствующих, не поняла только она. Гита поджала губы, уставилась в одну точку, Константин Львович посмотрел на Прада с нескрываемым восторгом, будто впервые увидел, и только она откровенно тупила.
В конце концов, Арина не выдержала:
— Да! Все вокруг такие умные, одна я — дура, но кто-нибудь мне объяснит, что происходит?!!
Гита попыталась ответить, но у неё запершило в горле.
Бывший Ганталиант, не отрывая глаз от Капитана, тихо произнёс:
— Он тоже Бог…
Глава N4. Бог
1
Мрак. Маленькая девочка бежит по длинному, узкому переулку. Справа и слева в небо смотрят спины высоток с гулкими чёрными зигзагами пожарных лестниц, в которых завывает ночной ветер. Ветер метёт по земле целлофановые пакеты и прочий мусор. Впереди скрипит, покачиваясь, яркий фонарь. Из-за него тени стали чудовищно длинными. Они цепляются за тоненькие ножки, растягиваясь на много метров назад — туда, откуда она пришла. Ей кажется, что её кто-то преследует. Неуверенный полуоборот головы — никого, или следящий слишком хитёр, чтобы показаться? Или он укрылся за остовом разворованного автомобиля? Всхлип от безнадёжности. "Папа, где же ты?" — спрашивает тоненький голос, слишком тихо, чтобы его кто-то услышал, ведь если услышат, могут захотеть её обидеть — об этом предупреждал отец, но почему же он сам бросил её на окраине чужого, хмурого города? Девочка бежала за отцом уже несколько кварталов. Несколько мгновений назад его спина скрылась за поворотом. Маленькие кулачки размазали по грязным щекам слёзы. Вот и улица за переулком, но и на ней нет прохожих, только пара припаркованных машин, да ругань на непонятном языке в одном из окон без штор. Слева у большого мусорного бака в центре кучи чёрных мусорных пакетов сидит неопрятный темнокожий мужчина. Девочка всё ещё их боялась, хотя ей много раз говорили, что негры такие же люди как и все остальные, но как же страшно на их чёрной коже горят белки глаз. У неопрятного мужчины они ещё и с сеточкой красных капилляров. Он поманил её пальцем, что-то сказал, но она поняла только "sweet pussy" и захохотал, показав рот с неровными обломанными зубами.
Ей страшно как никогда.
Кажется, там слева вдалеке мелькнуло пальто отца. Она бежит и окончательно теряет его из вида. Перекрёсток. Куда он пошёл? Нигде ничего не видно. Девочка ещё раз поворачивает налево в очередной страшный переулок, но что делать, если отсутствие отца пугает её куда больше пустынных переулков?
Туда.
Толстая темнокожая женщина схватила её за плечо, что-то спросила — непонятно.
— I am scare… — заикаясь, пробормотала Девочки и забыла, как сказать "я потерялась".
Толстая женщина изобразила тревогу. Папа говорил ей, что в этой стране люди ничего не чувствуют, только изображают чувства. Она разобрала "ou, sweet heart" и "call police". Крикнула: "no! No police!" — вырвалась и убежала. Папа предупреждал — не связываться с полицейскими.
Она совершенно потерялась.
А ещё девочку пугал провал в памяти. За пять лет её жизни такого прежде не случалось. Нет, она помнила отца, помнила их путешествия по разным странам, помнила улыбку мамы и полное отсутствие улыбки на её бледном лице, когда её хоронили в прошлом году, помнила, как они прилетели, но сегодня, очнувшись вечером на скамейке в центральном парке Нью-Йорка, не помнила больше ничего. Что-то подсказало ей направление, где искать отца и, проскитавшись несколько часов, она действительно его нашла. Вернее, увидела знакомую спину в толпе.