Она смотрела в глаза Вадима и не могла его прочитать. Думает ли он о том же? Сомневается? Считает её идиоткой, отчаявшейся старой девой? В душе шевельнулась тревога — зря она всё это выпалила, но Арина сразу же прогнала сомнения — не зря. Она поступила совершенно верно: выговорилась, поделилась. Теперь, если что-то случится, ей не придётся кусать локти о невысказанном. Что до взаимности, так многие всю жизнь любят, не встречая ответного чувства! Безусловно, ей было бы жутко больно, если бы Вадим… Додумать эту мысль до конца Арина не успела. Сильные руки сжали её, прижали, обняли. Губы в губы. Дыхание слилось. Щека к щеке. И волна счастья до слёз — любит! Любит! Любит!!! И румянец. Его ресницы пёрышком по её коже. И снова счастье. Её палец прижат к его губам — не надо больше слов. Счастье.
Пионерский лагерь "Дружба" встретил их скрежетом подошвы по бетонной крошке разрушенного крыльца. Персиковая краска облупилась с пятиэтажного тела главного корпуса. Оконные рамы, стекло, половые доски — разворовали жители местных деревень и дачники. Отсутствовало всё представляющее хоть какую-то ценность. Зато под серыми плитами в пыли с лихвой хватало истлевших тетрадей, книг, обрывков плакатов. Друзьям встретился даже "Журнал учёта литературы, подлежащей уничтожению". Все страницы кто-то вырвал, так что им не удалось узнать, какая именно литература считалась здесь вне закона. Длинный коридор. Если прислушаться, то наверняка услышишь звонкий детский смех, которым навеки пропитались причудливо разрисованные стены. Но сейчас звонкое эхо разносило каждый звук, производимый ими. Ноги то и дело проваливалась в россыпь обрушившейся штукатурки. Всюду грязь и запустение. Справа и слева частые комнаты: одинаковые, убогие. Ветер со свистом проносился по внутренностям мертвого лагеря. Все члены команда, насколько это было возможно, старались сохранить хоть подобие тишины, недовольно шикая на зазевавшегося коллегу, случайно наступившего на что-то шумное. Если бы не частые матерки на стенах, явно свежие, не грех заблудиться во времени. В голову лезли мысли про то, как выглядела бы планета после мировой ядерной войны, скорее всего так же как здесь. Природа берёт своё, постепенно забирая назад отвоёванное человеком. Спортивная площадка под окнами, заросла коноплёй в человеческий рост. Кое-где внутри комнат у окон укоренились кустарники. Прошлогодняя листва перемешивалась под ногами с грязью: ещё лет десять и тут всюду заколосится трава.
Они пересекли ровно половину длинного коридора, когда что-то произошло. Она почувствовала это сразу. Всё вокруг вдруг изменилось. Только что ничего кроме пустоты, а теперь зло, заполнившее все отверстия. Зло в воздухе.
— Началось! — крикнул Прад.
Арина непроизвольно последовала подсказке шестого чувства, пригнулась — над головой пролетел увесистый камень. В ту же секунду в руках заблестел ствол пистолета-автомата, в ту же секунду она увидела врагов. Призраки — самые распространённые существа в потустороннем мире. Враги соответствовали специфике места их смерти. Из многочисленных боковых комнат одновременно вышли мальчики и девочки от семи до четырнадцати лет. Как же много детей в разное время погибло в этом лагере! Дымные тела на мгновение замерли, изучая пустыми глазами незваных гостей. Затем они загудели. Это напоминало вибрирующий, тихий звук "Ммммм". Призраки никогда не спешат — у них впереди вечность, зачем спешить? Вадим среагировал первым. Он быстро высыпал священную соль двумя полосками, так чтобы она превратилась в непреодолимую преграду на пути мёртвых детей. Первой у невидимого барьера очутилась десятилетняя голая девочка. Из её рта, ушей и носа сочилась призрачная жидкость — похоже, она когда-то утонула. Девочка, как заправский мим, ощупывала стену, надеясь отыскать отверстие, подобраться к ним, убить. Под гудящим натиском призраков затряслись стены. С пола поднялись камни. Камни солью не остановишь. Булыжники, осколки рыжего кирпича и слоистого цемента как пули устремились к целям.