— Приступать к чему? Вы так и не объяснили мне мои обязанности, то есть вы мне вообще ничего не объяснили…
— Обязанности? А что тут объяснять? Разделила вещи по цвету и фактуре, засунула в стиралку, подождала, потом погладила, проверила, чтобы не осталось пятен…
Арина похолодела — вот чего она боялась больше всего. Никаких розыгрышей, всё правда! Белый халат врача она променяла на белый передник прачки.
— Стирка?.. Я не понимаю… Но зачем вам я? Почему вы забрали меня из больницы? Неужели не могли найти кого-то более подходящего? Может быть, я каким-то образом вам мешала или навредила кому-то из ваших близких, и вы мстите, в таком случае — простите! Но зачем вы всё это сделали? Зачем сломали мою жизнь? — проговорив вслух вопросы, терзавшие её последние сутки, стало чуть легче, но с другой стороны услышав собственные слова, Арина прониклась жалостью к самой себе, на глаза навернулись горькие слёзы.
Прад хладнокровно изучал бархатные тёмно-зелёные обои с золотым рисунком:
— Терпеть не могу женских слёз… Понимаешь, может на других мужчин они и действуют, а меня страшно раздражают… Бесят… На, подотрись, — небрежно кинул ей тонкий шёлковый платок.
Жалость к своей незавидной доле испарялась вместе со слезами. Арина не любила быть слабой, а сильной быть проще, когда понимаешь, что отступать, в общем-то, некуда, и все мосты сожжены:
— Всё. Я ухожу! Вы лжец и подлец! Не хочу иметь с вами ничего общего! Прощайте! — она уже поднималась со стула, когда на её плечо опустилась тяжёлая рука, вернув на место. Арина удивлённо посмотрела наверх, встретив равнодушный взгляд Вадима. Как и накануне, она его не заметила.
Между тем, Прад продолжил:
— Я тебя ни разу не солгал… Я вообще никогда не вру. Правда — намного сильнее лжи. Хочешь услышать всю правду о себе? Глупый вопрос — никто не хочет. Но я скажу.
Арпеник Ослонян — грустное зрелище. Немолодая, ленивая, скучная. Наглядный пример "ненужного человека". Что ты есть, что тебя нет — ничего не изменится. Таких много. Ты поставила на себе крест, раньше времени записав в старые девы. Смирилась с одиночеством, решила, будто можно быть счастливой одиночкой. Занимаешься сублимацией, объедаясь перед сном сладостей. Не ищешь новых друзей, окружила себя немолодыми, некрасивыми подругами; не выходишь из дома на выходных… Но больше всего меня в тебе заинтересовало то, что ты и сама осознаёшь свою никчёмность! Именно поэтому пошла во врачи, думаешь, что помогая людям, делаешь доброе дело, из-за которого тебя запомнят, но знай: не будь тебя, был бы другой врач — ничем не хуже. Так что — исчезни ты — никто и не заметит.
Арина открыла рот, чтобы возразить, но мысли оказались быстрее слов. Арина поняла, что Прад прав.
Он покосился на неё, спрятал ухмылку в кулак, убрал ноги, облокотившись на стол:
— Я предложу тебе гораздо больше! У меня ты познаешь себя! Будешь помогать людям, и они взамен запомнят тебя на всю оставшуюся жизнь! Ты сможешь изменить уклад вещей в своей жизни и даже в этом городе. Именно к такому будущему стремится твоя душа. Не мешай ей!
— Я поняла… Вы — сумасшедший?! Стирать чужое грязное бельё? К этому стремится моя душа? — Арина нервно захохотала, — вы бредите! Стирка как смысл жизни? Отбеливатель — ключ к счастью? Нет, спасибо… Если ваш телохранитель позволит, я пожалуй, пойду.
Прад обменялся с Вадимом коротким взглядом и теперь ей никто не помешал подняться. Не смотря на Капитана, она поправила юбку, гордо вздёрнула подбородок и собиралась выйти, но не успела.
— Секундочку, — Прад за спиной явно улыбался, — подожди одну секундочку. Ты, оказывается, поверхностная: не попыталась разобраться, что к чему и уже бежишь… Не беда, у меня остался ещё один рычаг, который всегда действует… Вадим, где твой чемоданчик?
Вадим молча подал хозяину неизвестно откуда взявшийся кейс. Прад поставил его на стол, поднял крышку, долго что-то изучал, а затем перед Ариной начали появляться пухлые пачки банкнот. Одна, вторая, третья… Ещё одна, потом сразу две… Всего их оказалось десять. Синие пачки полтинников, совсем новых и видавших виды, полностью захватили её разум. Как много! Она смотрела на кучу денег, глупо моргая ресницами. Прад убрал кейс, извлёк из внутреннего кармана портмоне и положил на пачки ещё несколько банкнот достоинством в пять тысяч рублей. Арина испытывала душевный трепет. Странно, но в это мгновение она не думала, на что могла бы потратить эту астрономическую сумму, ей просто захотелось впервые в жизни подержать её в руках, а ещё лучше — обладать этими деньгами.