«М-да, не позавидуешь мужикам, прямо фильм ужасов какой-то. Так и бывает: «Паны дерутся – у холопов чубы трещат». Один волхв посылает людишек против другого, и неизвестно, который из них сильнее… Стоп, стоп, стоп! Как он Нинею назвал?»
– Дядька Стерв, ты сказал: «Великая волхва»?
– Чего? – Стерв придурковато вытаращился на Мишку. – Чего сказал?
– Ты назвал Нинею Великой волхвой. Чем волхва Великая отличается от обычной?
– Так кто ж знает? – Стерв ухватился за какой-то мешочек, подвешенный к поясу, и принялся сосредоточенно соскребывать с него ногтем пятнышко. – Может, она и не Великая вовсе. Люди болтают, языки без костей.
– А что бывает, если два волхва между собой схватятся?
– Откуда ж мне знать? – Стерв пожал плечами. – Это у волхвов надо и спрашивать.
«Все, закрылся. Теперь ничего не добьешься. Ладно, попробуем по-другому».
– Дядька Стерв, помнишь дощечки, которые я на деревьях развесить велел?
– Ну, – случайно оговорившийся охотник стал настороженно немногословным.
– А потом одну из этих дощечек нашли в брошенном мешке.
– Нашли, было дело.
– Так вот: на другой стороне той дощечки, в ответ на мой наговор, было написано заклятие, – Мишка в упор уставился одним глазом в лицо Стерву. – И в заклятии том Нинея помянута.
– И что?
– Смертью ей грозят. Не от ведовства, а от людей – от обычного оружия.
– Э-э! Обычным оружием ее не возьмешь! – Стерв облегченно вздохнул и беспечно махнул ладонью. – Простые люди к ней и близко не подойдут, не допустит.
– А издалека? Стрелу с огнем, к примеру, в дом бросить?
– Не-а! Не выйдет ничего! – Уверенность охотника во всемогуществе Нинеи была непоколебима. – Не допустит она. Я, конечно, не знаю, но, может быть, и с десятком Первака так все обошлось, потому что она за ребятишками приглядывала.
«Безнадежно. У Нинеи непоколебимый авторитет. Стерв даже имя волхвы вслух произносить избегает – “она”, “ее”. Что ж делать-то? Зарежут же бабку и внучат не пожалеют. Вот тебе и “обратная сторона медали”».
– Значит, дядька Стерв, не будем Нинеину весь охранять? С болота дозор снимаем и никуда не ставим?
– Да зачем? Если она не захочет, никто и близко подойти не сможет.
– К наставнице ее Яге подошли. Пришли княжьи дружинники с попами и убили.
– Так то – с попами, – уверенности в голосе Стерва поубавилось, он ёрзнул на лавке и беспокойно огляделся, как будто в горнице мог кто-то прятаться. – Попы, они, конечно… Да еще если не один… – охотник запнулся и вдруг посветлел лицом. – Не! Не полезет к ней твой тезка! Мне рассказывали: он раз уже к ней сунулся, так чуть живого обратно привезли. Беляна – подружка ее – умолила до смерти не убивать.
«Вот те на! А меня-то там вообще не было, что ли? Чудны дела твои, Господи, в информационном пространстве!»
– Ну хорошо, господин наставник воинской школы, а если Нинея сама повелит?
– Сама? Да зачем ей?
– Гредислава Всеславна не только волхва, но еще и боярыня древнего рода, – Мишка постарался уловить реакцию Стерва на это известие. Реакции не было, значит, знал. – Мы же не только воинская школа, но и боярская дружина боярыни. Пристало ли будущим воинам за спину старухи прятаться? Пристало ли боярской дружине боярыню свою не охранять?
– Гм. Это, конечно… И для учебы полезно…
Стерв снова поскреб поясницу и решительно заявил:
– Завтра же пойду места для дозорных выбирать.
– Э нет, господин наставник, один раз ты уже выбрал.
– Что? Плохо выбрал?
– Я не об этом. Ребят учить надо. Прикажи всем десятникам самим места для дозорных выбрать. Потом пусть каждый тебе выбранные места покажет и объяснит, почему выбрал именно так, а не иначе. А ты ему его ошибки укажешь.
– Точно! Так и сделаю! Будь спокоен, старшина, все устроим, как надо!
«Ну что ты будешь делать! Только решил, что, будучи «реалистом», можно крутить ЗДЕШНИМИ людьми, как заблагорассудится, и нате вам! Успех достигнут при переходе совсем в иную область понятий – сословную. Средневековье? Разумеется, сэр, но не так-то все просто. Единого рецепта для индивидуальной работы в любых обстоятельствах все же не существует. Что ТАМ, что ЗДЕСЬ. Для массового сознания есть, а для отдельной личности нет. Потому-то она личностью и называется. Когда же личность растворяется в массе… М-да!»