Отрок
Часть 9
Князья, упоминаемые в этой части, и места их княжения в 1125 году
Борис Всеславич — Полоцк
Святослав — Витебск
Глеб Всеславич — Минск
Рогволд Борисович — Друцк
Всеволод Давыдович — Городно (только город, Городненского княжества еще нет)
Мономашичи:
Мстислав — Киев
Ярополк — Переяславль
Вячеслав — Туров
Андрей — Владимир-Волынский
Ростислав — Смоленск
Юрий (впоследствии получивший прозвище «Долгая рука») — Суздаль
Агафья — дочь Мономаха, жена Всеволода Городненского — Городно
Елена Мстиславна — последняя жена Ярослава Святополчича, которую он выгнал вместе с малолетним сыном Юрием, поссорившись с ее дедом Мономахом — Клецк.
Ярослав Святополчич — друг юности Корнея Лисовина — убит при попытке вернуть себе волынское княжение с помощью поляков и венгров.
Изяслав Святополчич — Пинск
Брячислав Святополчич — отправлен Мономашичами из Турова в Пинск к брату.
Аграфена (вымышл.) — внебрачная дочь Святополка Изяславича, жена Корнея Лисовина (умерла).
Вячеслав Ярославич — старший сын Ярослава Святополчича (через Аграфену Святополковну, племянник Корнея Лисовина) — Клецк
Юрий Ярославич — сын Ярослава Святополчича и Елены Мстиславны — Клецк
Святополк Изяславич сидел на киевском столе в полном соответствии с лествичным правом, как старший внук Ярослава Мудрого, после него должен был сесть в Киеве Олег (Давид) Святославич Черниговский, но Мономах незаконно опередил его. После смерти Олега Черниговского все его потомки автоматически лишились права на великое киевское княжение — таково было требование лествичного права.
В следующем поколении Рюриковичей первенствующее право на Киевский стол имели сыновья Святополка Изяславича: Ярослав, Изяслав и Брячислав. Ярослав был убит, а двух других братьев незаконно обошел сын Мономаха Мстислав Владимирович. При этом создалась ситуация, когда, после смерти всех внуков Ярослава Мудрого, формально, на великое княжение не мог претендовать никто, кроме Мономашичей и Святополчичей. Таким образом, династическая политика Мономаха и Мономашичей имела целью оставить права на Киевский великокняжеский стол внутри их рода. Святополчичи — Изяслав и Брячислав — были лишь формальной помехой, так как реальной силы противостоять Мономашичам не имели, а сыновья убитого Ярослава Святополчича — Вячеслав Ярославич и Юрий Ярославич — утратили все права на Киев после гибели отца, так на великом княжении и не побывавшего.
Фактически, нормы лествичного права Мономахом и его потомками были разрушены, и с этого периода истории Киевской Руси доминирующим аргументом, подкрепляющим претензии на великое княжение, стала сила.
Глава 1
— Так, Леха, разговор у нас с тобой будет такой, что, конечно, за чаркой оно способнее было бы, — сотник Корней с неприязнью глянул на водруженный в центре стола кувшин с квасом — однако дела так складываются, что не до пития нам сейчас. Кхе… но узнать, как ты себя в дальнейшем среди ратнинцев мыслишь, мне надо до того, как речь о серьезных делах заведем. Хотя… — Корней снова глянул на кувшин и поскреб в бороде. Хотя, это дело тоже несерьезным не назовешь… Ну, чего ты на меня уставился, будто не знаешь, о чем говорить хочу?
— Догадываюсь, дядька Корней: об Анюте.
Алексей не притворялся непонимающим, не прятал глаза, но так же, как и Корней, пошарил взглядом по столу и, не обнаружив никаких напитков, кроме кваса, повел плечами, словно на нем неловко сидела одежда.
Два сотника — тертые и битые мужики, повидавшие в жизни всякого и, по части воинского да жизненного опыта, если и не равные друг другу, то достаточно близкие, сидели за столом в большом доме лисовиновской усадьбы, практически копируя позу собеседника — спина выпрямлена, плечи расправлены, правая рука с отставленным локтем упирается в бедро, ладонь левой лежит на краю стола. Всего-то и разницы, что левая рука Алексея лежала на столешнице неподвижно, а Корней нервно барабанил пальцами по дереву и воинственно выставлял вперед бороду.
Ситуация была непроста — разговор явно принимал такой оборот, что от того, как он сложится и чем закончится, будет зависеть вся дальнейшая жизнь Алексея в Ратном. По обычаю, все, вроде бы, было ясно и понятно — разговор старшего с младшим, разговор главы семьи с побратимом его погибшего сына, который и так, вследствие обряда побратимства, считался вровень с родней, да еще и собирался усилить это родство через женитьбу на вдове побратима. Обычай давал Корнею, по сути, отцовские права и налагал на Алексея сыновние обязательства. По ситуации, тоже все было ясно и понятно — беглый и беззащитный нищий одиночка прибился к могущественному, по местным понятиям, клану, и был обязан выразить почтение и подчинение главе рода.
Однако, во всей этой «ясности-понятности» присутствовало множество «но», главным из которых была сама личность Алексея. Княжий человек в немалых чинах, женатый в прошлом на боярышне и сам прошедший возле самого боярства, которого не удостоился лишь волей неблагоприятных обстоятельств; атаман разбойной вольницы умевший подчинить и держать в узде самых, очень мягко говоря, разных людей; удачливый командир, побеждавший и переигрывавший степняков на их территории и в привычных им условиях; наконец, беспощадный убийца, сам способный оценить число своих жертв только с точностью «плюс-минус сотня». И в то же время: заботливый отец, мужчина, сохранивший (или возродивший?) чувства, которые испытывал в молодости к невесте друга, наставник, воспитывающий подростков умело и без излишней жестокости, вопреки собственным заявлениям о том, что делать этого не умеет.