Правда, площадка для общения у купечества и боярства только одна – торжище. Но бабы, похоже, общаются активнее, мать в Турове очень быстро старые связи восстановила. Пожалуй, «дворянским замашкам» удивляться не следует».
– Кхе! Не рано ли боярыней величаться стала, Анюта?
– Для них, – мать качнула головой в сторону двери, – мы бояре. И никак иначе!
– Тоже верно… Кхе. Значит, благородное воспитание девкам дать хочешь? А замуж выдавать в Туров повезешь? Да ты сядь, Анюта, чего стоять-то.
– А почему же и не в Туров, батюшка? Или нам родственные связи в стольном граде не нужны?
– Кхе, вот не было печали. И не выпори ее, и за волосья не потаскай, боярышня, едрена-матрена. А она еще и из самострела… Да! – спохватился дед. – Анюта, это еще что такое? Ты куда смотрела? Девка с оружием!
– Был же у тебя об этом разговор, батюшка. Я знаю.
– Знает она… Все-то вы, бабы, знаете… Ну и что, что был? Я не решил еще ничего.
«А что, сэр, леди Анна права: связи в столице – великое дело. Эх, была не была!»
– Деда, – заговорил Мишка таким тоном, будто цитирует текст какой-то книги, – благородным девицам должно владеть посильным для них оружием, ездить верхом и уметь вести себя на людях. Хоть бы и в княжеском тереме.
– Баба? Верхом? Михайла, ты же ничего, кроме кваса, не пил! – Дед сделал вид, что принюхивается. – Или пил?
– Есть специальные женские седла, чтобы боком сидеть, – Мишка проигнорировал дедовы подозрения. – И специальное платье для верховой езды. «Амазонка» называется.
– Анюта, кто из нас рехнулся? Я или он?
– Погоди, батюшка, – Мишкин расчет на женскую реакцию полностью оправдался. – Что за платье, Миша?
«Отлуп вам, господин сотник, женщина о новом фасоне платья услышала, да еще портниха. Всё, ваш номер – шестнадцатый, ваше место – в буфете».
– Сверху узкое, особенно в поясе, – Мишка изобразил руками некий колоколообразный контур. – Юбка у пояса в складочках, а книзу расширяется очень сильно, чтобы с обеих сторон коня свисала. Спереди до земли не достает, чтобы носки сапог видны были, сзади хвостом волочится. Под него надевается несколько нижних юбок, чтобы пышно было. Под платьем сорочка с кружевным воротом стоячим, вот так, до самых ушей. На горле брошь держит кружево свернутое… – Мишка поискал подходящее сравнение, не нашел и решил назвать своим именем. – Жабо называется, я тебе потом нарисую. Из рукавов тоже кружева торчат, закрывают ладонь до пальцев. На руках перчатки такого же цвета, что и платье.
На голове – шляпа, шапка такая с полями, обернута кисеей и концы на спину спускаются. Это тоже потом нарисую. Вообще-то кружевной ворот можно отдельным сделать, только прикалывать или прихватывать на живую нитку…
На протяжении всего Мишкиного монолога дед сидел с таким видом, словно в его присутствии творится что-то крайне неприличное, а он, по независящим от него причинам не может вмешаться. Наконец старый солдат не выдержал:
– Михайла! А ну-ка соври, что это тоже в книгах отца Михайла есть.
– Зачем врать? – Мишка изобразил оскорбленную невинность. – Я эту книгу в Турове на торгу видел у ляшского купца. Не продавалась, да и писана не по-нашему, но картинки он мне дал посмотреть и объяснил кое-что. Книга называлась: «О благородном искусстве верховой езды и охоты на полевую дичь».
«Врете, сэр, и даже не краснеете, Нинеи на вас нет».
– И он тебе так все подробно рассказал? – не сдавался дед. – С чего бы это?
– А это тот лях, деда, который сразу полсотни наших матрешек перекупил. Он, как узнал, что их я делал, сразу таким разговорчивым стал. Ну, я и попользовался.
– Тьфу, едрена-матрена, ну на все у него ответ есть!
Сбить мать с портновской темы, однако, было не так-то легко.
– Что ж ты сердишься, батюшка? Мне Никифор говорил про того купца, все так и было. Миша, а еще там какие-нибудь платья были нарисованы?
– Нет, мама, только охотники: с луками, с самострелами, с соколами – это же про охоту книга. Я что подумал, мама. Если мы на будущий год опять поедем воинское учение представлять, и Анька с Машкой в таких платьях по кругу проедут, да хоть по разу из самострелов выстрелят – женихи у нас на заборе гроздьями висеть будут. Выбирай – не хочу!