А потом на пути встретился забор, и, подхватив Лизу на руки, Дюша легко перенес ее через преграду. Точно так же поступил и толстяк Ваген. Пусть с кряхтением, но он поднял свою крохотную Аньку на нужную высоту, водрузил на землю уже на другой стороне. И снова вся шарага уставилась на Серегу. Потому что долговязая Зинка ничуть не уступала парням в росте и была явно тяжелее своих подруг.
— Не надорвись, Чех! — фыркнул Кокер.
— Да я сама перешагну, — Зинка-Зинон отважно попыталась поднять ногу, но не позволила узкая юбка. Пришлось брать ее на руки и, чертыхаясь, проносить над острой кромкой забора. Юбка, по счастью, не пострадала, а вот один чулок за щепку все-таки зацепился.
— Блин! — в сердцах пискнула Зинка, и шарага дружно заржала.
— Але, Серый, видела бы тебя Анжелка! — крикнул Кокер.
— Пошел ты!
— Не боись, может, и не скажу…
Серега готов был провалиться сквозь землю. Фиаско было полным. Зинка же, изучив дыру на колготках, скупо вздохнула.
— Ладно, пошли…
И прозвучало это совсем даже не извинительно. Скорее уж как сожаление: пошли, мол, тепа-недотепа. А зачем ему с ней идти, если в школе он в самом деле сох по Анжелке. Об этом уже все знали. А вот малознакомая Зинка Серегу ничуть не привлекала. Прямо ни капельки. Но вот прицепилась к нему, а он, чудак, не воспротивился.
— Сухан! — радостно заорал Дюша и обернулся к ребятам. — Я же говорил, в больничке их встретим. И Дональд вон чешет.
— У нас и пиво с собой! — вынырнувший навстречу незнакомый пацан в замызганной футболке поднял над головой пластиковый пузырь. — Давно вас ждем.
— Эх, погудим! — по-совиному ухнул Ваген и даже по животу себя похлопал. Пиво он, по всей видимости, очень даже уважал.
— Ну ща тебе Дональд наваляет за Зинку, — хохотнул Шрек и, опережая события, а может, и торопя их, весело прокричал: — Эй, Дон, телку твою Серый увел.
— Какой еще Серый? — долговязый, дотемна загорелый паренек показался следом за Суханом.
— Да вот он! Секи, — с Зинкой под ручку катит.
— А что, нельзя? — игриво осведомилась Зинка.
— Значит, в лоб от меня поимеет, — Дональд нахмурился.
— Только Клепа первый! — азартно завопил Хома. — Серый сначала с ним бьется, потом с тобой.
— Заметано, — согласился Дональд и как ни в чем не бывало кивнул своей подруге. — Зинк, пиво будешь?
— А чего нет-то, — Зинка легко отцепилась от Сергея и перешла к Дональду. — Глянь, этот лох мне колготки порвал.
— Ничего, я ему наваляю потом. По полной огребет…
Серега ощутил себя совсем тоскливо. Три драки за день — это было чересчур. То есть какой-нибудь д’Артаньян, может, и порадовался бы такой везухе, но Серегу подобная перспектива совсем не воодушевляла.
В больнице они прошли почерневшим от пожара коридором и, наконец, выбрались в относительно светлую залу. Потолок здесь был закопчен чуть меньше, а стены смотрелись почти прилично.
— Клевая полянка! — оценил Ваген.
Наученный горьким опытом. Сергей тут же развернулся в сторону Клепы и угадал. Тот снова собирался напасть без предупреждения. И странно, что окружающие взирали на такую подлость с полным спокойствием.
Сам же Серега, в отличие от них, наконец-то ощутил то, чего так не хватало ему в начале пути, а именно ту первую необходимую злость, без которой невозможна нормальная мужская стычка. Потому что атаки исподтишка, действительно, выглядели подло, а подлость следовало наказывать.
— Ну, чё вылупился? — Клепа притормозил в шаге от Сергея. Неожиданного наскока не вышло, и он решил малость взвинтить настроение. — Давно в рог не получал?
— А ты рискни, — Серега стоял, выставив перед собой кулаки.
Хуже нет, чем драться с незнакомым противником. Тот же Краб всегда дрался не по правилам, и это всегда смущало Серегу. А вот с Кокером или Шамой было махаться проще. Все их ужимки с нехитрой тактикой Серега изучил еще в классе втором или третьем. Как дрался Клепа, он абсолютно не знал, однако без того видел, что слабаком паренька не назовешь. И камни вон как метал, и по сосне ползал шустро. И все же кексовать Серега не собирался.
— Чего встал-то? Уже затупил?
— Кто затупил-то?
— Да ты и затупил, тупарик! — когда надо, Серега тоже мог поборзеть. Пусть не думают, что оседлали домашнего мальчика. То есть по-взрослому он никогда не ругался, но с уличным сленгом, как всякий нормальный школяр, был знаком превосходно.
— Ты чё, овца? — снова зарычал Клепа. — В натуре, быкуешь!
— От овцы слышу!
— Да ты провоцируешь!