— Можно? — Пак лениво поднял руку и насмешливо осмотрел подростков. — Если я неправ, то поправьте меня, но я уверен, что не все специализации столь важны и нужны нашему отряду.
— Например? — заинтересовался Чонун.
— Ну, допустим, — закатив глаза к потолку, задумался альфа, — Минсок! Зачем нам нужны его психологические штучки при борьбе с врагом, когда у нас есть бомбы, пули, ножи и кулаки, м?
— Ой, заткнись! — пренебрежительно закатил глаза омега.
— Позвольте, я отвечу одной историей из собственной практики. — Учитель Ким потёр испещрённые шрамами ладони и отвернулся к закрытому жалюзи окну. — В отряд, командиром которого я был, неожиданно добавили молодого специалиста-омегу. Он как раз таки был психологом, и я, как и ты, Чанёль, не понимал, зачем он нам нужен. В один из дней нас отправили на задание на границу с Нергалией. В лесном массиве обычно было тихо, попадались одни старики-партизаны, просиживающие штаны в кустах. Иногда мы брали их в плен, иногда убивали. Не в этом суть. В тот день мы встретили не старика — это был молодой омега, лет шестнадцати, но уже текущий. Настолько юный и прекрасный, что ни один подавитель не смог меня остановить. Наш психолог пытался меня вразумить, что-то кричал о том, что к нему нельзя подходить. Но разве мог я его слышать, когда в высокой траве под тенью векового дуба лежал обнажённый омега, смотревший на меня с поволокой и истомой в глазах? Я приказал своему отряду оставаться на местах, а сам направился к нему, игнорируя вопли психолога. Когда до мальчишки оставалось два шага, раздался взрыв.
Учитель замолчал, а притихшие подростки перевели взгляд на покрытые шрамами руки, шею и лицо.
— Меня тогда долго зашивали, хорошо что вообще жив остался. Как оказалось впоследствии, тот парнишка был смертником — родители сами его туда отправили и бомбу подложили тоже они. А наш психолог сразу понял, что здесь не всё так просто. Рёук сказал, что глаза мальчишки блестели не от похоти, а от страха, и руки дрожали совсем не от возбуждения. Он считал все его мысли по жестам, а я слепо поддался инстинктам, за что и поплатился здоровьем и воинской карьерой.
— Вы сказали Рёук? — встрял Исин, недоумённо хлопая ресницами.
— Что-то мы засиделись! — проигнорировав вопрос, преувеличенно радостно заговорил мужчина. — Итак, кто будет первым желающим преподать урок остальным?
***
Сехун подкараулил Бэкхёна после занятий, когда до ужина оставалось чуть больше часа и ребята были предоставлены сами себе. Воспользовавшись тем, что альфы зависали в компьютерном классе, а беты с омегами заперлись в своих комнатах, О предложил прогуляться по территории «Морской звезды» и немного пообщаться. Бэкки с радостью принял приглашение и тенью выскользнул из дома вслед за Сехуном.
Завернув за дом, они направились в сторону стрельбища, вдоль поля, заросшего ярко-жёлтыми одуванчиками. Омега, затаённо улыбаясь, осторожно касался кончиками пальцев твёрдых бутонов, но не срывал их, что не укрылось от любопытного взгляда О.
— Не хочешь букет? Или венок сплести? — обогнав мальчика, он шёл к нему лицом, шагая задом-наперёд.
— Зачем? Я лучше дождусь, когда они станут белыми и пушистыми. Вот тогда и буду их срывать, раздувать по ветру, чтобы в следующем году их стало ещё больше! — рассмеялся Бэкхён, но тут же погрустнел. — Даже если я не доживу до следующего лета, мои одуванчики будут цвести.
— Эй! Ты что такое говоришь! — замер Сехун, нависнув над омегой.
— Ну, это же война? — взмахнул ресницами мальчик.
— Война или нет, но ты проживёшь долгую жизнь. По крайней мере, я сделаю всё, чтобы она была именно такой, — совершенно серьёзно заявил О.
— А ты всем такие обещания даёшь? — лукаво прищурился Бэкки, даже не догадываясь, как очаровательно выглядел в тот момент.
Альфа смутился и, неожиданно схватив омегу за ладошку, потащил в глубину поля. Отойдя от дороги метров на двадцать, опустился в высокую траву и поманил за собой Бэкхёна. Тот, чуть посомневавшись, присел рядом и робко прижал колени к груди.
— Зачем ты привёл меня сюда?
— Чтобы учителя не увидели, — кивнув в сторону дома, объяснил Сехун.
Повисло неловкое молчание. Омега старательно отводил от собеседника взгляд, рассматривая нависавшую над ними некошеную траву, перелетающих с цветка на цветок пчёл и бабочек, и катившееся к горизонту малиновое солнце. Над ухом стрекотали кузнечики, откуда-то издалека доносились голоса и приглушённый смех, но здесь, в центре небольшого поля, Бэкхён чувствовал себя оторванным от мира, будто попавшим на необитаемый остров в эпицентре бурного океана.
— Сейчас ты больше похож на себя обычного, — всё ещё не глядя на Сехуна, улыбнулся мальчик.
— В смысле? — встрепенулся О, выпустив зажатую между пальцев травинку.
— Ты же всегда молчишь и держишься особняком, а мне второй день подряд говоришь слишком много слов.
— Тебя это напрягает? — погрустнел альфа.
Бэкки отрицательно помотал головой и, наконец, повернулся к Сехуну, сложив острый подбородок на колени.
— Можешь рассказать о себе? Как оказался в приюте? — осторожно поинтересовался мальчик, тщательно подбирая слова.
— Типичная история, — чувствуя неловкость, тихо заговорил альфа. — Я до тринадцати лет жил в обычной семье, которая бывает у каждого нормального ребёнка. Правда, отца убили на фронте в самом начале войны, но папа заботился обо мне за двоих… В одну из зим на наш город напал отряд нергалийцев. Жители не смогли отбиться, поэтому те чувствовали себя героями, когда разоряли наши дома, насиловали омег, а затем зверски их убивали. Папа спрятал меня в погребе, когда отряд пришёл в наш дом. Наказал сидеть тихо и поцеловал на прощание, в нос, совсем как маленького. Я сидел в темноте и слушал скрип половиц под тяжёлыми сапогами. Слышал всхлипы папы, стоны альф, которые его насиловали. А затем глухие удары молотка и крики боли. Они разбили ему череп и бросили тело прямо на полу. А я сидел, боясь пошевелиться, даже дышать было страшно, и сверху на меня капала папина кровь.
Бэкхён не знал, что сказать, глядя на крепко сжимающего зубы Сехуна. Тот трясся в беззвучных рыданиях, и омега чувствовал себя последней дрянью, из простого любопытства сковырнувшей едва затянувшиеся раны. Протянув ладошку, он коснулся напряжённого плеча, но альфа резко отвернулся, поспешно вытирая влажные щёки.
— Прости, я не должен был спрашивать, — глухо извинился мальчик.
— Это ты прости. Столько лет прошло, я надеялся, что забыл. Оказалось, что нет — всё помню. Никому ещё об этом не рассказывал.
— Твой папа гордится тобой!
— Его больше нет!
— Разве смерть это конец? Нет, он наблюдает за тобой! И я уверен, что с гордостью заявляет всем, что ты его сын!
Сехун, даже для самого себя, неожиданно улыбнулся. Повернулся к омеге, чуть приобнял его за плечо и едва слышно прошептал:
— Можно я буду о тебе заботиться?
Бэкхён замер, не зная, что ответить на этот, вроде бы, простой вопрос. Омежье чутьё подсказывало, что альфа вкладывал в него гораздо больше смысла, чем казалось на первый взгляд. Отрицательный ответ мог обидеть, а положительный давать было страшно. Нужно было посоветоваться с Минсоком, самому подумать, но О смотрел пристально, и весь его вид буквально кричал о том, что ответ ему нужен прямо здесь и сейчас.
— Опочки! — неожиданно раздалось над головой. — Чанёль, ты посмотри, твой пупсик с Сехуном зажимается!
Бэкки недоумённо уставился на бесцеремонно нарушившего атмосферу уединения Тао, к которому тут же подбежал Пак и зажал ладонью рот, одновременно отвесив болезненный подзатыльник. Омега хотел было отстраниться от Сехуна, но тот лишь крепче прижал его к себе, сжав вторую руку в кулак.
— Ну, ничего себе! — хмыкнул Чанёль, насмешливо разглядывая парочку. — Ладно, Слюнявчик, я уже понял, что он давалка. Но ты, хороший парень, позарился на необъезженного омежку?