— Это я люблю, — рискнул вклиниться Тао, предусмотрительно блокировав удар Чонина.
— Ваша задача, — чуть покраснев, До замолчал, чтобы перевести дух, — заключается в том, что вы должны наложить своему партнёру шину. Допустим, сломанной окажется нога. Всё необходимое есть у вас на партах. Приступайте, пожалуйста!
Бэкхён лишь согласно кивнул, когда Минсок сказал, что хочет побыть в роли врача, и уже протянул ему ногу, как к их парте подошёл Сехун.
— Тебе чего? — осторожно спросил Ким, когда молчание затянулось.
— Не против, если я наложу Бэкхёну шину? — не глядя на мальчика, обратился к Минсоку О.
— Я — нет. Но ты должен спрашивать не у меня, — подмигнув альфе, омега выбрался из-за парты, высматривая себе новую жертву.
Бэкки лишь растерянно поджал губы, поражаясь логике друга — то он грудью бросался на дверь, не подпуская его к комнате альф, а тут сам разрешил Сехуну полапать младшенького. Не то чтобы мальчик был против, просто настроение оставляло желать лучшего. Впрочем, О действовал мягко и ненавязчиво, бинтовал аккуратно, почти не касаясь Бэкхёна, и вскоре тот расслабился, беззаботно болтая в воздухе якобы сломанной ногой.
А вот Чанёль совсем не удивился, когда Лухан сам к нему подошёл, неуверенно сжимая в руке бинт. Не сказав ему ни слова, Пак пересел на соседний стул, положив правую ногу на освободившийся. Глаза омеги предвкушающе сверкнули, когда он увидел вздыбившуюся ширинку альфы. Усмехнувшись, он провёл ладонью от паха до лодыжки и, склонившись над Чанёлем, сдунул прилипшую ко лбу чёлку.
— На что жалуетесь, пациент? — томно поинтересовался он, поглаживая острое колено.
— Милый, давай без этой дешёвой ерунды, — дёрнув конечностью, сипло фыркнул Пак.
— Как хочешь, — тут же сменил тон омега, заговорив деловито и жёстко. — Ты тут главный?
— Не сказал бы, — пожал плечами альфа.
— Значит будешь, у тебя на лице написано, что ты лидер. У меня к тебе деловое предложение.
— И в чём же оно заключается? — прищурился Чанёль.
— Ты трахаешь меня, а остальные альфы ко мне не прикасаются.
— Предлагаешь взять тебя под опеку? — хохотнул Пак, невольно раздражаясь от усилившегося рядом с омегой возбуждения.
— Я люблю трахаться, но я не шлюха. Поэтому я бы предпочёл одного партнёра нескольким. Ну так как, по рукам?
Парень взглянул на протянутую ему узкую ладонь и откинулся на стенку. Он прекрасно знал, что согласится на сделку, но нельзя было показывать омеге свою слабость и желание загнать член ему в задницу. Пусть понервничает, поволнуется, чтобы не было этого дурацкого чувства, будто Пак у него на коротком поводке.
— Зачем мне это нужно? — решил играть по-крупному Чанёль. — В нашем отряде три омеги. Думаешь, я с ними не смогу потрахаться?
— С этими? — Лухан брезгливо осмотрел подростков, не заметив, как исказилось лицо Пака, когда он увидел мило воркующих Бэкхёна и Сехуна.
Напряжение в штанах ослабло, а вся сила сосредоточилась в резко сжавшихся кулаках. Чанёль прожигал взглядом хихикающего над шутками О Слюнявчика, решая, сразу убить альфу или дождаться окончания урока. Его раздражало, как расслабленно держался в его присутствии Бэкхён. Мило улыбался, не замечая, как задралась его футболка, обнажая небольшую часть спины. Да, чёрт возьми, в этом крохотном островке молочной кожи было куда больше эротики, чем в откровенной похабности Лухана, тискающего сейчас Чанёля за член. Стоп, что?!
— Ты что творишь? — отвлёкшись от созерцания парочки, прошипел Пак.
Омежка пискнул, когда сильные пальцы крепко сжали его запястье, и болезненно нахмурил брови.
— Я всего лишь пытался привлечь твоё внимание! Это ведь с ним ты трахаешься? — небрежно указав на Бэкхёна, спросил блондин.
— Не твоё дело!
— Ладно, пусть будет по-твоему, — терпеливо вздохнул Лухан. — Давай встретимся вечером, и я покажу тебе всё, что умею. Захочешь продолжения, значит примешь моё предложение. В противном случае, секс у тебя со мной более никогда не случится!
— Договорились, — ядовито прошипел альфа, требовательно пихнув омегу ногой. — Бинтуй уже!
***
Сразу после обеда Чонун вытащил подростков на подсохшее поле и начал усилено гонять, чередуя пробежки с интенсивными упражнениями. К вечеру ребята выдохлись настолько, что им едва хватило сил поужинать и разбрестись по комнатам.
Пока остальные занимали очередь в душевую, Чанёль лежал на кровати и задумчиво разглядывал потолок, морщась от осознания собственной глупости. Это же надо было весь день беситься, словно влюблённому дураку, глядя на то, как мерзкий О увивается за Слюнявчиком. Мелкий, словно не чуя подвоха, вовсю озорничал с ним, пока учителя не видели, — по-дружески пихался, весело смеялся над тупыми шутками альфы и даже позволял приобнимать себя за плечо. Почему-то последнее казалось наиболее раздражающим.
— Эй, Пак, там наша очередь подошла. Мыться пойдёшь? — накинув на плечо полотенце, спросил Тао.
— Я позже пойду, — неохотно отозвался Чанёль.
— О-о-о, у кого-то намечается свидание в душевой! — картинно прикрыв ладонью рот, громко прошептал Чонин.
— Валите уже! — рыкнул альфа, искренне обрадовавшись, когда остался один в комнате.
Он прикрыл глаза, вспоминая свою нелёгкую жизнь в приюте. Чанёль был совсем не прост. Желающий всегда быть впереди, он вечно проигрывал более сильным альфам. Злился, тренировался, непременно обыгрывал в следующий раз, но потом находился новый соперник, который перетягивал на себя всё внимание.
Пак не был особенно близок с учителями, но с одним из них, седовласым, покрытым шрамами альфой, общался несколько чаще, чем с другими. Он преподавал у них математику, хотя раньше был прославленным лётчиком — ровно до того рокового полёта, в котором едва успел катапультироваться и при приземлении переломал себе все конечности и серьёзно повредил позвоночник.
— Раньше я был птицей, а теперь живу как крыса, — извечно ворчал он, когда, отловив Чанёля, вёл его в свой кабинет.
Альфа не ведал почему, но математик видел в нём идеального слушателя. Пак знал, что учитель любит выпить, поэтому вскоре перестал обращать внимание на периодически мелькающую на столе бутылку — ему гораздо важнее были рассказываемые старшим истории. В то время как математик глушил коньяк, закусывая сухим печеньем, парнишка внимательно рассматривал его ордена, которые учитель вечно таскал в своём кожаном портфеле, и задавал интересующие его вопросы — о войне, самолётах, о жизни в армии.
— Я вижу в тебе лидера, Чанёль! Упорства тебе не занимать, но это не самое важное, — как-то раз авторитетно заявил преподаватель.
Закатав до локтя тёплую рубашку в полоску, он сунул под нос альфы огромный волосатый кулак и хитро прищурился.
— Вот где у тебя все должны быть, понял? Плевать, если ты не самый сильный и быстрый! Главное, чтобы котелок варил! Умей подминать под себя других, подавляй их, показывай кто главный. Не важно, силой ли, или убеждениями. Глядя на тебя, они должны понимать, что ты самый и без тебя никуда. Знаешь, кто был командиром моей лётной части? Хлюпик-бета, которого палкой перешибёшь! А ты знаешь, в каких ежовых рукавицах держал он альф? Да у нас и пикнуть никто не смел без его разрешения!
Наслушавшись наставлений, Чанёль начал по-тихому собирать команду. Вначале установил власть в своей комнате, затем решил подмять под себя этаж, но тут уже были другие лидеры и кулаками их не напугать — сами кого хочешь поколотят.
— Не расстраивайся, — убеждал его математик, плеская коньяк на дно невымытого с прошлого раза стакана. — Будешь? Ну как хочешь! Ты не отчаивайся, парень! В устоявшемся коллективе установить свою власть непросто, а вот в новом — раз плюнуть!
Вскоре до директора дошли слухи, что от математика вечно пахнет перегаром, и при обыске он отыскал в его столе несколько пустых бутылок. Учителя выгнали с позором. Пак хорошо запомнил тот день, когда преподаватель гордо шёл по коридору под насмешливый свист учеников и брезгливые взгляды других учителей. В его портфеле звенели медали и, кажется, полупустая бутылка коньяка, а сам он, потирая трёхдневную щетину, спокойно миновал гудящую толпу, лишь на секунду задержав взгляд на смятённом Чанёле и ободряюще ему улыбнулся.